здесь.
СГ: Что ты сейчас чувствуешь?
А: Хорошо я себя чувствую, мне интересно.
СГ: И как тебе ее выступление? (кивает на Надю).
А: Выпендривается слегка… Играет, конечно.
СГ: А можно принять то, что не все люди осознаны?
А: Да, вполне можно. Я могу.
СГ: А можешь представить себе, как я к тебе отношусь?
А: Вы ко мне?
СГ: Ну, зачем ты переспрашиваешь?
А: А, простите. Как вы ко мне относитесь — ну, с симпатией, я полагаю.
СГ: А еще?
А (молчит).
СГ: Ну, сыграй меня, вот здесь на стульях, спроси и ответь себе за меня. Интересный разговор получится.
А (за себя): Как ты ко мне относишься?
А (за терапевта): Как кошка к мышке. Поиграю и съем.
СГ: Ничего себе фантазия. Ну-ну, продолжай.
А (за терапевта): Ты говоришь какие-то умные слова, крепишься, а сам, как москаль в том анекдоте, идешь прямехонько к яме.
А (за себя): Да откуда вы все это знаете?
А (за терапевта): А так, решил.
А (за себя): И как вы ко мне относитесь?
А (за терапевта): С бо-ольшим уважением.
СГ: Приехали. Сам-то понял, что сказал?
А: Не-а.
СГ: Ну, давай, разберем, проанализируем.
А: Ну, конечно, мы сейчас проанализируем, раскопаем и найдем маленького закаканного ребенка на горшке, ткнем в него пальцем и скажем: «Смотри, Андрей, это ты». И будем очень радоваться, пожмем друг другу руки, какие мы тут крутые аналитики.
СГ: Зачем ты мне это говоришь?
А: А это мышка пищит перед смертью…
СГ: Ну-ну, мышка… А то, что ты же и мышка, ты же и кошка, понимаешь?
А: Да, вполне.
СГ: Ты как одна моя пациентка. Она мне говорит: «Доктор, я не могу тут с вами долго разговаривать. В шесть часов на Октябрьской площади я должна попасть под асфальтовый каток. Он уже выехал». Я говорю: «Да ладно, давайте поговорим». Она: «Нет, он уже выехал. Пора».
ГРУППА НАЧИНАЕТСЯ С МАРАЗМА. (К—2, стр. 35)
Я СИЖУ В КВАРТИРЕ. ИЗО ВСЕХ ЩЕЛЕЙ ДУЕТ. (С—4, стр. 73)
САМОЕ КЛАССНОЕ В ЖИЗНИ — ЭТО ИМЕТЬ АВТОРИТАРНОГО
ПАПУ. (К—14, стр. 45)
Д—10. Разговор с мамой
СГ: Слушай, что ты всё время смущаешься?
А: Я смущаюсь? Да, наверное.
СГ: Смущение, в принципе, — это предательство. Ты отказываешься сам от себя. И я не вижу причин — сейчас — это делать. Что тебя заставляет?
А: Не знаю… Привычка…
СГ: Или тебе мама так говорила? «Сиди, сынок, тихо, смущайся, не то еще ляпнешь что-нибудь не то…»
А: Мама… Да, говорила…
СГ: А ты ей что говорил?
А: Я ей… ничего не говорил…
СГ: Нет, ты говорил, ты своим поведением говорил: «Хорошо, мамочка, будет исполнено, мамочка, буду смущаться, буду всю жизнь сидеть тихонько на стуле и не пукать без твоего разрешения».
А: Да нет, почему, я и не слушался ее тоже…
СГ: Для вида. А теперь слушаешься. Да или нет?
А: Слушаюсь…
СГ: Хреново. Ну, поговори с ней, посади ее на стул, встань на колени и скажи: «Спасибо, мамочка, я на всю жизнь теперь такой пришибленный, что уберегло меня от страшных опасностей». Давай, устрой разговор.
А: Посадить ее на этот стул?
СГ: Что ты сейчас со мной делаешь?
А: Слушаюсь… Хорошо, здесь сижу я, здесь сидит моя мама…
СГ: Ты как раскланиваешься во все стороны.
А (что-то говорит тихо)
СГ: А?
А: Слушай, ты мне дашь поработать или нет?
СГ: Я что, мешаю?
А: Мешаешь.
СГ: Ну, понятно, если бы я не мешал, всё давно было бы сделано.
А: Так… Здесь сижу я, здесь сидит моя мама. (Садится на свой стул). Мама! (молчит).
СГ: Что, сыночек?
А: Я… Я не знаю… (Пересаживается на стул мамы). Сынок, ты что-то хотел?
СГ: Я? Да так, хотел пожелать тебе доброй ночи.
А (Пересаживается на свой стул): Мама, я хотел поговорить с тобой. (Пересаживается на стул мамы). Может, лучше завтра? (На своем стуле) Нет, сейчас. Я уже вырос, мама. (За маму) Не вижу. (За себя) Ты не видишь, а я вырос. И я не могу больше слушать всё, что ты мне говоришь. У меня есть свой ум. (За маму) Конечно, у тебя есть свой ум, но два ума лучше. (За себя) Это так, я не спорю, но я хочу сам решать, что мне делать, а что нет. (За маму) Ну, решай. (Обращаясь к Саше) Ну, всё.
ГОВОРИЛА В ДЕТСТВЕ МАМА МНЕ И БРАТИКУ… (К—21, стр. 48)
Д—10*.СГ: Всё? А я чуть было не заснул. Перлз спал на своих группах, надо и мне научиться. Так что сказала мама?
А: «Решай сам».
СГ: А, ну чудесно. Ты закончил работу?
А: Да.
СГ: Молодец, садись. Ты собой доволен?
А: Не очень.
СГ: Чего?
А: Ничего не изменилось.
СГ: А, ты заметил? По-моему, тоже, это было жалкое подобие левой руки.
