профессионала, который потерпел поражение. Они так меня хвалили, что мне хотелось соответствовать их ожиданиям. И еще Наталья Кирпичникова. Наверное, меня задевало ее поведение и ее отношение ко мне. С одной стороны, понятно, что ей интересно разговаривать с незнакомым человеком, тип которого она редко встречала в своей жизни. А с другой – она никак не может избавиться от своей дурной привычки навязывать свое мнение окружающим ее людям. Может, еще и поэтому мне так неловко за свое поражение. Представляю, что именно она мне скажет. С какой уничтожающей критикой обрушится».
Он вышел из ванной, накинув на плечи полотенце. И, словно услышав его разговор с собой, зазвонил мобильный телефон. Дронго подошел к аппарату, посмотрел на номер звонившего. Усмехнулся. Это была Кирпичникова. Он решил ответить.
– Добрый вечер, Наталья Аристарховна.
– Я знаю, что вы уже вернулись. Как прошла ваша поездка?
– Нормально. Спасибо.
– Он дал вам какую-нибудь информацию?
– Да. Он был достаточно искренен. Я даже не ожидал.
– И поэтому после возвращения в Москву вы отправились к Анвару Махметову? – желчно уточнила Наталья.
– Вы уже все знаете, – устало ответил Дронго, – кто вам рассказал? Ваш супруг?
– Нет. У меня есть другие источники информации. Вы ведь искали его мобильный телефон.
«Арсений, – понял Дронго, – рыжий помощник».
– Да, мне помог помощник вашего мужа, – сказал он в трубку. – Кажется, Кострюков. Дал мне прямой телефон сенатора.
– Он не имел права этого делать. Мобильные телефоны сенаторов – служебная тайна. И чем закончилась ваша встреча с Махметовым? Или вы пили с ним чай и мирно беседовали? А может, он признался, что организовал убийство моего брата?
– Не признался, – вздохнул Дронго, – он уже подал документы на развод. Учитывая, что у них с Гришуниной нет общих детей, развод можно будет оформить достаточно быстро.
– Это единственное, что вы узнали? – возмутилась она.
– Не только. Он знал о том, что его жена встречается с вашим младшим братом, и сознательно не пришел на прием. Он уже тогда хотел разводиться, считая, что Гришунина его позорит. Его друг, премьер Малхазов, даже просил Казбека воздействовать на вашего брата, но все было безрезультатно. Но Махметов не организовывал убийства вашего брата. После смерти Егора все газеты написали о том, кто был рядом с погибшим в последнюю ночь. Сенатор оказался в сложной ситуации. Он даже признался мне, что у него повысилось содержание сахара в крови.
– Мне нет дела до его сахара, – закричала Наталья, – у моего отца сердце скоро остановится, а вы мне рассказываете про сахар этого типа. Я хочу знать, чего вы достигли? Вы уже несколько дней ездите по всей Москве, встречаетесь с разными людьми, беседуете с ними, позорите нашу семью и ничего не можете найти. Ваше единственное достижение – это разоблачение кретина Босенко, который так глупо себя вел, что вы сразу все поняли и позвали моего отца. Это единственное, что вам удалось. Узнать нашу «страшную» семейную тайну, что мой отец тоже в курсе наших розысков. Ну и что? Больше вы ничего не можете мне сказать? Кто убил Егора? Кто это сделал?
– Пока не могу, – честно признался Дронго, – но у меня есть еще несколько дней в запасе. Вы же сами установили срок. Почему вы меня все время торопите? Я работаю как могу.
– Я видела, что вы можете. Только хамить женщине и бросаться стаканами с водой. Вы думали, что произведете на меня впечатление своим поведением, но это не так. Я поняла, что вы не очень серьезный человек. И не можете ничего сделать. Я сожалею, что мы вообще обратились к вам.
– Вы все сказали? – спросил Дронго. – Если все, то до свидания. Я не хочу больше с вами разговаривать.
Она перезвонила снова.
– И не смейте бросать трубку, когда разговариваете со мной! – закричала она и сама бросила трубку. Дронго улыбнулся. Он оделся, прошел в кабинет и долго сидел у своего стола, размышляя о своих последних встречах. Во втором часу ночи он отправился спать. Нужно было уточнить последние, самые фантастические версии. Но для этого ему нужно встретиться с Гловацким и Огородниковой.
Глава 19
Утром следующего дня он позвонил Кружкову. Узнал у него номер телефона Огородниковой и перезвонил ей. Ему ответил приятный женский голос.
– Доброе утро. Я могу поговорить с Людмилой Огородниковой?
– Я вас слушаю.
– Простите, что я вас беспокою, но мне нужно с вами увидеться. Я эксперт по вопросам преступности и занимаюсь сейчас расследованием смерти Егора Богдановского.
– А какое я имею к этому отношение? – явно нервничая, спросила она.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов, – объяснил Дронго. – Если вы разрешите, я к вам приеду.
– Приезжайте, – согласилась она, – но я действительно не понимаю, чем именно могу вам помочь.
Он приехал в знаменитую больницу на улице Грановского к одиннадцати часам утра. Это была поликлиника бывшего Четвертого управления Минздрава СССР. «Почетный клизматорий», как называли его в народе. Здесь лечились и проходили диспансеризацию все руководители Советского государства и Коммунистической партии. Учитывая, что средний возраст этих деятелей часто зашкаливал за пенсионную отметку, название поликлиники было оправданным и понятным. Раньше здесь была охрана, и посторонних сюда просто не пускали. Расположенная недалеко от Кремля, поликлиника имела особый статус. С годами все изменилось. Поликлиника превратилась в больницу, стала хозрасчетной, затем просто коммерческой. Сейчас здесь могли лечиться все, кому под силу было заплатить за палату «люкс» и услуги врачей.
Дронго задержался в приемной, оформляя пропуск, и только затем прошел в основное здание, где нашел кабинет эндокринолога. Увидев табличку с фамилией Огородниковой, он открыл дверь.
– Добрый день, Людмила Андреевна, разрешите войти?
– Вы тот самый эксперт, который звонил мне сегодня утром, – поняла она. – Входите. Я вас жду.
Миловидная полная женщина лет сорока. Немного уставшее, но доброе лицо, карие глаза, пышные волосы, курносый нос. Довольно полные ноги. Она чем-то неуловимо была похожа на Наталью Кирпичникову, только с гораздо более расплывшейся фигурой. Очевидно, Кирпичникову нравились женщины определенного типа.
– Извините, что беспокою вас на работе, – сказал Дронго.
– Садитесь, – она показала на свободный стул.
Он присел. Показал на стопку бумаг, лежавших перед ней:
– Много работы?
– Не очень, – улыбнулась она, – раньше бывало и больше. Сейчас никто не ходит на диспансеризацию. Все куда-то спешат, стараются не обращать внимания на свое здоровье. У половины мужчин после сорока сахар в крови зашкаливает за диабетическую отметку, но многие об этом даже не подозревают. Им неинтересно собственное здоровье. И они попадают к нам уже с осложнениями, когда болезнь переходит в хроническую стадию.
– Такое время, – вздохнул Дронго, – даже очень богатые люди не могут позволить себе лечиться. У них нет на это времени. И многие традиционно боятся попадать к врачам. Знаете, ведь как обычно бывает. Любой врач может найти при желании тысячу болячек, которые нужно срочно лечить.
– Нет, – убежденно возразила она, – вовремя диагностировать болезнь и лечить ее на раннем этапе – гораздо важнее, чем все те деньги, которые эти люди могут иметь. Деньги не заменят здоровья.
– А счастье на них можно купить? – спросил Дронго.
– Почему вы об этом у меня спрашиваете? – нахмурилась она.
– Ваш бывший супруг, кажется, решил, что можно. Ведь вы были женаты несколько лет, когда он начал встречаться с дочерью заместителя министра Богдановского. Верно?
– Я бы не хотела вспоминать эту давнюю историю. Мы давно разведены. У него своя жизнь, а у меня своя.
