самой двери и, лишь убедившись, что она плотно прикрыта, обернулся к полковнику.
Хейлигер был чем-то взволнован и не пытался это скрыть.
— Добрый вечер, Джон. Что привело вас ко мне в столь неурочный час, как говаривали в старину?
— Мне не до шуток, полковник.
Не до шуток так не до шуток. Плэйтон хотел закурить, но раздумал и подвинул пачку к Хейлигеру.
— Не курю. Перейдем к делу, полковник.
Я вас слушаю.
— Я — экстрасенс.
«А я — Иисус Христос», — чуть было не брякнул Плэйтон, но вовремя удержался.
— Экстрасенс, экстрасенс… — Полковник помассировал переносицу большим и безымянным пальцами. — А, ну да! Ясновидение, телекинез, левитация… В средние века их величали колдунами и жгли на кострах. И что же, Джон?
— Для своих шуточек поищите более подходящее время, господин полковник! — окрысился Хейлигер. — А сейчас извольте выслушать меня до конца!
«Спятил, — горестно констатировал Плэйтон. — Буйное помешательство. Этого мне еще не хватало».
— Успокойтесь, Хейлигер. — Он старался говорить как можно мягче. — И выкладывайте все по порядку.
— Включите магнитофон! — потребовал биолог.
— Зачем?
— Я настаиваю!
— Пожалуйста. — Полковник щелкнул тумблером. — Говорите, Хейлигер.
Несколько секунд биолог собирался с мыслями, а когда заговорил, голос его звучал гораздо спокойнее.
— Полковник Плэйтон! Считаю своим гражданским долгом официально заявить следующее: ваш дежурный офицер, выдающий себя за капитана Национальных Вооруженных Сил, на самом деле не является ни офицером, ни человеком в общепринятом значении этого слова. Не далее как полчаса назад это существо имело непродолжительный контакт с себе подобными, а затем вернулось обратно и опять заняло место в вашей приемной.
«Бедняга, — с жалостью глядя на биолога, подумал Плэйтон. — Подглядывал с улицы в окно и видел, как я суетился в приемной, разыскивая Крейна».
— За время своего отсутствия, — монотонно продолжал Хейлигер, — существо, выдающее себя за капитана Национальных Вооруженных Сил, побывало на инопланетном космическом корабле, находящемся на околоземной орбите…
«Несчастный вы человек, Хейлигер, — мысленно посочувствовал Плэйтон. — В туалете он побывал. Пыхтел на унитазе».
— Поскольку истинные цели и намерения этого существа неизвестны и непредсказуемы, — повысил голос биолог, — со всей ответственностью требую, чтобы оно было немедленно изолировано и взято под стражу до прибытия компетентных специалистов.
— Вы закончили, Хейлигер?
— Да.
— Запись можно выключить?
— Да.
— Благодарю вас, — Плэйтон остановил магнитофон. — Вы добросовестно исполнили свой гражданский долг, Хейлигер. Ваша совесть чиста. Отправляйтесь спать.
— И у вас нет ко мне никаких вопросов?
— Есть. Но мне надо над ними поразмыслить.
— Но…
— Никаких «но», Хейлигер. Отправляйтесь к себе. Это приказ.
— Хорошо, — биолог поднялся со стула. — Я подчиняюсь. Что вы намерены делать с этим чудовищем?
— Каким чудовищем? — не понял Плэйтон.
— С так называемым, — Хейлигер мотнул головой в сторону приемной, — дежурным офицером.
— Вон вы о ком! — Плэйтон чуть заметно пожал плечами. — Пока ничего. Соберемся утром, тогда и решим, как с ним поступить. Надеюсь, он никуда не сбежит до утра.
— Как знать, — многозначительно изрек Хейлигер. — Вы очень многим рискуете, полковник.
— Ну, не так мрачно, Хейлигер! — улыбнулся Плэйтон и через стол протянул биологу руку. — Спокойной ночи.
После ухода биолога Плэйтон внимательно прослушал запись и удрученно покачал головой. Биолог был явно не в своем уме.
Снова включился аппарат внутренней связи.
— Господин Стэнли просит его принять, — сообщил капитан.
— Ну и ночка! — вздохнул Плэйтон, поднимаясь из-за стола.
Он встретил физика возле двери. Поздоровался за руку.
— Рад видеть вас, Эдвард.
— В самом деле? — В отличие от Хейлигера, Стэнли был абсолютно спокоен. — Что же вы не спросите, с чем я пожаловал?
— С чем вы пожаловали, Эдвард?
— С вопросом. — Стэнли подошел к столу и бесцеремонно взял сигарету из пачки. — Не возражаете?
— Курите, Эд.
— Благодарю.
Физик закурил и вопрошающе посмотрел в глаза Плэйтону.
— Что вы намерены делать, полковник?
— Не посоветовавшись с вашей святой троицей, — ничего.
— «Святой!» — усмехнулся физик. — Положим, святостью от нас и не пахнет.
Он обвел взглядом кабинет и понимающе кивнул.
— Ладно. Не хотите отвечать, не надо. Я, собственно, просто проходил мимо. Увидел свет в окнах, ну и забрел на огонек. Почему бы вам не пройтись по свежему воздуху, Плэйтон? Погода чудесная. А тут у вас хоть топор вешай. Идете?
— Уговорили, — кивнул Плэйтон.
Ночь и в самом деле была великолепная. Пряный аромат увядающих листьев ощущался на воздухе острее, чем в комнате, словно многократно усиленный знобящим холодком приближающейся зимы. Музыка звучала громче, мрачно величественная и торжествующе скорбная.
— Бетховен? — предположил Стэнли. Они шагали по тротуару под черными на темно-фиолетовом фоне неба кронами деревьев.
— Брамс.
— Вы уверены?
— Да. — Плэйтон отвел от лица ветку. Листья были холодные, чуть влажные. — В детстве из меня пытались сделать музыканта. Потом юриста. А получился военный. — Он грустно усмехнулся. — Это «Немецкий реквием».
— Реквием? — переспросил физик. — Подходящая музыка, ничего не скажешь. Так что вы намерены делать, Плэйтон?
— Почему это вас так волнует?
— Будто не знаете.
— Представьте себе, нет.
— Да ладно вам, Плэйтон! Подписка подпиской, а хоронить это дерьмо нам с вами.
«Подписка? — насторожился Плэйтон. — Подписка, подписка… Что-то новое. Какие тут могут быть
