На закате разбили лагерь: Зулин принялся устраивать постели из веток и листьев, Иефа развела костер, а Вилка отправился шнырять по зарослям в поисках пищи. Стив колодой валялся на чьем-то плаще, не подавая признаков жизни, а потом вдруг очнулся.
- Чего тебе? – спросила Иефа, присев возле дварфа.
- Полукровка, я умираю. Я не смогу выполнить поручение госпожи, но ты должна дать мне слово…
- Стив, очнись, - вяло отмахнулась от него Иефа. – Хватит уже. Заклятие заклятием, но надо же и совесть иметь. Посмотри на себя: ты же дварф! Что ты ноешь, как чокнутый рыцарь? Госпожа велела… Нет никакой госпожи! Дриада тебя использовала, как младенца, и думать забыла о том, что ты вообще существуешь.
- Полукровка, дай мне слово, что ты…
- Меня зовут Иефа. Нашего любимого командира зовут Зулин. Тебя зовут Стиван Утгарт, Второй в роду, Страж Ворот. Запомни это, наконец!
- Замолчи. Послушай меня. Времени почти не осталось. Ты должна дать мне слово, что когда я умру, вы продолжите идти на восток. Так велела госпожа. Вы должны…
- Погоди, - полуэльфка с решительным видом встала, покопалась в котомке Ааронна, подсыпала что-то во флягу, как следует ее взболтала и протянула дварфу. – Вот, выпей. Тогда я пообещаю тебе все, что ты захочешь.
Стив послушно сделал несколько глотков, недоуменно посмотрел на барда соловеющими глазами и отключился.
- Иефа, ты что ему дала - яду? – вяло поинтересовался Зулин.
- Снотворного, - вздохнула полуэльфка. – Пусть спит, может, хоть немного придет в себя. Не знаю, как ты, а я больше не могу слушать про госпожу и восток. Нервы не выдерживают.
- Он сможет завтра идти?
- Не знаю. Наверное, нет. Я смогу его лечить, только когда перестанет действовать заклинание. То есть, в лучшем случае, дня через два.
- Он не доживет, - тихо проговорил планар. – Иефа, куда мы идем? Зачем? Что мы сможем вдвоем?
- Зулин, глотни ромашки, - предложила полуэльфка. Маг машинально взял протянутую ему флягу, задумчиво глотнул… и с воплем вскочил на ноги:
- Иефа, ты что мне дала?! Там же… там же… - маг покачнулся и вынужден был сесть обратно на плащ. – Вот стерва… - ошеломленно пробормотал он, борясь с навалившейся смертельной усталостью. – Ты же обещала… Помочь… Зверя…
Глаза мага закатились, он мягко завалился на бок и крепко уснул.
- Не могу уже слушать и тебя тоже, - сказала Иефа, укладывая мага поудобней. – Уж прости. Такая дерьмовая жизнь.
Ветер пошевелил листья на деревьях. Полуэльфка обернулась и долго вглядывалась в потемневший лес.
- Себ? – позвала она неуверенно, но лес молчал. – Это ты, Себ?
Где-то в чаще одиноко крикнул филин. Иефа обошла поляну по кругу, прислушиваясь к ночным шорохам, но от лагеря отдаляться не решилась и вернулась к костру.
- Себ, - прошептала она, глядя в огонь. – Ночи становятся холоднее. Лето ушло. Что-то со мной…
На поляну выскочил Вилка, волоча по траве здоровенного тетерева. Иефа посмотрела на детеныша, невнятно, но очень гордо ухающего сквозь забитый клюв, и решилась.
- Хочешь ты этого или нет, Себ, нравится тебе это или не очень, - пробормотала она, подсаживаясь к магу, - но тебе придется мне помочь. Ты слышишь, Себ?..
Вилка сунулся было к хозяйке, рассчитывая на похвалу, но что-то почувствовал и не стал приставать, а вместо этого устроился на Иефином плаще, положил перед собой добычу и застыл, глядя в темноту круглыми желтыми глазами. Иефа улыбнулась, глубоко вздохнула, сосредотачиваясь, и закрыла глаза. Песня пришла сразу, как будто все это время была где-то рядом, готовая начаться с прерванной ноты.
Детеныш совомедведя, убаюканный тихим голосом барда, встрепенулся, широко распахнул глаза и встопорщил перья на загривке. За лагерем наблюдал кто-то чужой. Кто-то прятался в темноте и внимательно слушал пение хозяйки. Вилка угрожающе поднял лапокрылья и тихо заклекотал, но чужак не ушел, а двинулся в обход лагеря, стараясь подойти поближе к Иефе. Вилка точно не знал, чего хочет чужак – украсть пищу или напасть на хозяйку. С одной стороны, хозяйка могла за себя постоять, но чутье подсказывало Вилке, что даже если ее сейчас съедят, она не заметит. С другой стороны, если Вилка бросится на защиту хозяйки, пища останется без присмотра, и чужак вполне сможет ее забрать. Совомедведь несколько секунд нерешительно топтался на месте, но чужак подобрался совсем близко, и тревога за хозяйку пересилила.
Иефа очнулась от грозного клекота и хлопанья лапокрыльев. Вилка, не разбирая дороги, ураганом промчался через весь лагерь, основательно оттоптал Иефе ногу, одним прыжком перемахнул через мирно посапывающего мага и вломился в ближайшие кусты, щелкая клювом и взревывая. Иефа попыталась вскочить на ноги, но накатившая слабость намертво пригвоздила ее к земле. Из кустов доносились треск и топот. Иефа вытащила меч из ножен, встала на четвереньки и поползла на звук. Продравшись сквозь заросли черемухи, полуэльфка обнаружила злого встрепанного детеныша, пугающего темноту.
- Вилка, - осторожно позвала Иефа. – Вилка, что случилось?
Совомедведь булькнул что-то в ответ и яростно щелкнул клювом. Иефа прислушалась. Лесная тишина ответила привычными ночными шорохами. Иефа подползла к детенышу, села и погладила встопорщенные перья.
- Ну что с тобой, маленький? Что тебя так испугало? Все хорошо, видишь, здесь никого нет, - сказала полуэльфка и тихо добавила: - Вроде бы.
Вилка покрутил головой, посверкал глазами, опустился на четыре лапы. Иефа почесала детеныша за ушами.
- Пойдем, боец.
Кое-как добравшись до лагеря, полуэльфка устроилась у костра и принялась ощипывать тетерева. Вилка расположился рядом, моргая на свет и чихая, когда перья падали ему на морду. Иефа отрешенно смотрела в пустоту, чувствуя, как постепенно уходит предательская слабость, и размышляла.