Напу, если только у тебя нет серьезных намерений.
— Хотя если тебя бросают на винной дегустации — это не самый худший вариант, — произнесла Зейди. — По крайней мере, ты можешь утопить свое горе в неплохом мерло.
Она шутила, но потом поняла, что именно это, возможно, и произошло, и пожалела, что сказала так. Грей был влюблен, а она никому не желала разбитого сердца, хотя Хелен и не принадлежала к числу ее любимых родственников. Для этого имелось несколько причин, и самая главная из них заключалась в том, что Хелен никогда в жизни не совершала ни одного плохого поступка и никогда не позволяла никому забывать об этом.
— Мы помолвлены.
Он сказал это, отправляя в рот вилку с расплавленным сыром. Как будто объявлял, что только всего лишь продал свой «сааб» и купил «вольво».
Зейди вылупила на него глаза: — Прости, мне послышалось, ты только что сказал, что вы с Хелен помолвлены. Но этого не может быть, потому что ты бы позвонил мне в ту самую секунду, когда это случилось, а не ждал бы четыре дня, чтобы сообщить мне об этом, пока мы слушаем «Так сладко болит» на этом чертовом музыкальном автомате.
— Я не мог позвонить тебе из Напы, это было бы слишком нелепо. Она бы услышала, а я не могу говорить с тобой в ее присутствии. Она всегда хватает трубку и странно смотрит на меня, когда я называю тебя «неудачницей».
— Вы помолвлены. Ты и Хелен. Собираетесь пожениться.
— Да.
У Зейди гудело в голове. Как будто вся кровь из ее тела устремилась спасать мозги от такой новости.
— И когда свершится это благословенное событие?
— Скоро. Она сказала мне, что заказала отель в тот день, когда я признался ей, что люблю ее. Она уже купила платье.
— Хелен? Уверена, она купила платье, когда ей было восемнадцать. У нее свадебный альбом лежит с двенадцати лет, в ожидании, пока заполнится фотографиями.
Грей нахмурился:
— Ты говоришь зло.
— Как я могу злиться? Мой лучший друг женится на моей двоюродной сестре, а для меня единственное подобие любви — это ласкать себя, вожделея к подростку, которого мне положено учить. Почему это должно меня огорчать? — Зейди потерла виски.
Грей снова наполнил стаканы.
— Ты преувеличиваешь. Кроме того, я хочу познакомить тебя со своим другом Майком. Хочу попросить его быть одним из моих свидетелей. Думаю, он тебе понравится.
Теперь Зейди действительно опьянела.
— Если ты еще раз упомянешь в моем присутствии Майка…
— А что? Он отличный парень.
— Ты говорил, — сказала она.
— Так почему бы тебе с ним не встретиться?
— Потому что мне не нужны суррогаты из жалости. Я не собираюсь встречаться с твоими убогими друзьями только потому, что ты думаешь, будто я никогда не найду никого сама.
Она подозвала официантку, чтобы получить еще кувшин. Вечер превратился из очень долгого в очень короткий. Ей достаточно просто много выпить, чтобы к десяти часам отрубиться прямо тут, в кабинке. Она представила себе, как Грей будет нести ее к своей машине. А потом тащить ее вверх по лестнице в ее квартиру в Шерман-Оукс. И бросит ее, потому что она слишком тяжелая. Потом снова взвалит ее на себя и протащит в дверь, уложит лицом вниз на кушетку, поставив у изголовья маленькую ивовую корзину для мусора от «Бед, Бат энд Бейонд». Нельзя тошнить в плетеную корзину. Из нее течет. Ей была невыносима мысль о полупереваренных картофельных шкурках, вытекающих на пол ее квартиры, в то время как Грей и Хелен сидят, прильнув, друг у другу, возле огня, у него дома. Хелен, черт возьми, была такой рассудительной. Она даже будто слышала ее слова: «Почему Зейди разрушает себя? Джек бросил ее полгода назад. Она должна с этим справиться. Он всего лишь актер из мыльной оперы. Из второстепенной сюжетной линии. Что тут особенного?»
— Я пытаюсь устроить твою судьбу не из жалости. Я пытаюсь устроить твою судьбу потому, что хочу, чтоб ты была счастлива.
— Если ты хочешь, чтоб я была счастлива, избавь меня от свиданий вслепую.
В музыкальном автомате заиграли «Славные деньки», и она начала плакать. Она была уже не молода. У нее уже не был шестой размер. Она уже не была той девушкой, которая способна встречаться с мужчиной, если есть вероятность, что он ее бросит. И она уже не была той девушкой, у которой есть лучший друг, готовый о ней позаботиться. Теперь у него будет жена, и он будет занят ею. Жена- совершенство. Двадцативосьмилетняя жена, чьи волосы даже не нужно подкрашивать.
— Мы больше с тобой не увидимся, да? Грей покосился на нее:
— Ты о чем, черт возьми?
— Ты будешь занят покупкой мебели в «ИКЕА», предварительной записью в детский сад и овуляциями. Мы сюда больше никогда не придем, не так ли? Это моя последняя картофельная шкурка. Это мой последний кувшин пива. Это мой последний славный денек.
— Ну, хорошо, ты пьяна. Обычно это неплохо, но учитывая, в каком ты настроении, у меня возникает вопрос, наилучший ли это расклад.
— Пошел ты в задницу, Грей. Я не пьяна. Сказав это, Зейди встала, схватила свою сумочку и направилась к двери. Не то чтобы она не была пьяна — просто она не хотела, чтоб ей об этом говорили. По крайней мере, не лучший друг, только что предавший ее, объявив о своей помолвке, в то время как она не была помолвлена. Она прошла мимо байкеров.
— Счастливы? Я ухожу.
Они мутно посмотрели на нее, когда она со стуком поставила свой стакан на стойку.
После того как она вышла на улицу, швейцар вызвал ей такси. Утром она позвонит в «Трипл-Эй», потребует решить проблемы с сальником, и они отгонят машину обратно в Шерман-Оукс. Может быть, это счастье, что она увидела Джека по телевизору в комнате ожидания в «Джиффи Льюб» и это заставило ее спасаться бегством. И может быть, это счастье, что она по-прежнему одинока. И может быть, девушка, лизавшая яйца Винса Вона, все еще в городе, так что ей будет с кем пообщаться, в то время как все, кого она, черт побери, знает, женятся или выходят замуж.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Проснувшись, Зейди проглотила две таблетки экседрина, договорилась, чтобы забрали ее машину, и занялась кофейником. Она проклинала каждый раз то обстоятельство, что занятия в школе начинались смехотворно рано, когда у нее было похмелье. У ее учеников в 8 часов утра тоже были не совсем ясные глаза. Чем плохо, если занятия будут начинаться в полдень?
В ее квартире уже было жарко из-за солнца, проникавшего через задвижную стеклянную дверь. Она открыла ее, чтобы впустить хоть какой-нибудь ветерок сквозь семь кактусов в горшках, стоявших на балконе рядом с потертым холстяным шезлонгом и ржавым хибати[2], никогда не использовавшимся. Ее мать настаивала, что в один прекрасный день ей захочется что-нибудь зажарить, но этот день пока что был еще впереди. Зейди в основном заказывала тайскую еду с доставкой или покупала готовые салаты в гастрономе. Зачем готовить, если существуют опытные профессионалы, уже сделавшие это за тебя?
Соседский чесоточный кот срыгнул на ее шезлонг с верхушки стены, разделявшей их балконы.
Затем он побежал внутрь ее квартиры, совершая там быструю экскурсию. Зейди замахала на него кухонным полотенцем:
