совсем фантастического бреда теоретика-поручика. Простите, если я уж так дерзко….
- Ого? Как забавно! Горский, да вы - кладезь мудрости! Здесь вам такого образования дать не могли, а за границей где…? Уж не тот ли старик, который учил фехтованию…. Он вас и познакомил с политикой? А философские трактаты вы с ним случайно не обсуждали? А?
- Именно он. Мы много беседовали с ним. Античных авторов он знал наизусть, впрочем как и христианских и мусульманских, и часто мне пересказывал, а Платона чаще других…. Впрочем, как и Макиавелли и Плутарха.
- Как любопытно. И как он назывался, сей таинственный человек? Он ученый, купец или военный?
- Затрудняюсь сказать. Судя по внешности, а по возрасту ему лет за шестьдесят, он - бывший военный, а по объему знаний он скорее ученый. Но контрабандисты звали его сеньор Фариа. (Пусть простит меня мосье Дюма, просто быстро другое имя не придумаю, буду брать его прототип на роль узника замка Иф, благо о нем знаю кое-что).
Да и сам он представлялся мне Хосе Кустодио де Фариа, родился в Индии, был как-то связан с иезуитами. Очень необычный человек. О себе не любил говорить.
- Хм. Ладно, об этом потом. Но ваша мысль мне нравится. Одобряю. Только - никакого бреда. Каждое слово должно быть обосновано. Инициатива, она наказуема. Нет? Ну и отлично.
Кстати, если опять вздумаете драться на дуэли, знайте - я запрещаю. Пока не напишете мне свое изложение - запрещаю.
Ступайте, Горский.
Не понял? А когда допишу - можно что ли?
Я вышел из кабинета в легкой прострации.
Вот высокомерная зараза. И из-за этого стоило ехать в столицу? Хотя и выбора-то особого не было. Приказали - прибыл. Нет, чем от начальства подальше - тем лучше.
О-хо-хотики, это чем же меня князюшко озаботил. Ни много ни мало, разработкой структуры государственной службы безопасности. Это он так проучить меня решил да на место поставить зарвавшегося выскочку. Типа сверчок знай свой шесток. А вот фиг тебе. Я тебе такого нарисую, что за голову схватишься. Я конечно не великий спец, но читал много, да и видел в телике и рассказы бывалых людей слушал. В перестройку о КГБ только ленивый не говорил. Службу особиста в гарнизонах сам видел. Первый отдел на производстве тоже. Была возможность познакомиться. Плюс знание истории на уровне хорошего любителя со мною. Уже багаж. Пусть дилетантский но, уж какой есть.
Я ему наваяю бессмертное творение. Разозлил он меня. Уф. Пойду писать….
Н-да. Описывать эти десять дней, охоты нет абсолютно никакой.
Писал, рвал исписанные листы, чиркал, опять рвал в клочки. Спал урывками. Заставлял себя есть через силу и несколько раз в день проделывать комплекс физических упражнений. На пальце набил мозоль от пера, плечи и шея ныли, глаза болели. Мозги скрипели, с трудом перемалывая массивы информации и раскладывая их по полкам. Память, зато работала как часы, подкидывая все новые и новые данные, которые казалось, накрепко позабыты. Ага, как бы не так, Шутник мне память укрепил основательно….
С наскока одолеть задачу не получилось. Плюнул и начал методично, по указанному князем сценарию распихивать все, что помнил. Лишнее убирал, недостающее подставлял или сам додумывал. Где-то к концу недели стало что-то получаться. Все-таки привычка работать с большим количеством информации ой как пригодилась, и уже не в первый раз, кстати.
На восьмой день вчерне добился чего-то похожего на то, что требовалось. На девятый день закончил. Досрочно. Сложил стопку листов на стол, полюбовался на нее и тут же на диванчике завалился спать. Спал шестнадцать часов как убитый.
Проснулся голодным и отдохнувшим в прекрасном настроении. За окном уже вечереет. Поржал жизнерадостно на тему - 'смеркалось'. Впереди целая ночь для того чтобы привести в парадное состояние и внешний вид и свою писанину. Ну, последний рывок….
А приятно себя почувствовать опять студентом на сессии. И вообще, мы - молодцы.
В девять утра я был в приемной у его высокопревосходительства. Две прошнурованные папки придавали мне солидный вид. Одна толстенькая, а вторая намного более тонкая. Очередной, не знакомый мне дежурный адъютант принял их у меня под роспись и отнес в кабинет. После недолгого отсутствия он вернулся и велел ждать.
Ждать так ждать. Я скромно уселся в уголке приемной поближе к теплой печке, и там скрытый от посетителей вешалкой с шинелями и шубами, расслабился и неожиданно даже для себя задремал. По истечении какого-то времени меня растолкал адъютант и велел быть свободным до восьми вечера. Глядел он на меня при этом весьма неодобрительно, видно в приемной у могущественного вельможи не так уж часто можно было увидеть дремлющего армейского поручика.
Ну что ж, спасибо, это для меня в дугу.
Я весьма неплохо провел время до вечера. Наконец нанес давно обещанный визит своему товарищу по переписке барону Корфу. Весьма своевременно оказалось, так как барон буквально через пару дней отбывал к армии. Одним из кавалерийских корпусов командовал его близкий родственник, тоже барон и тоже Корф и кавалергард напросился к нему порученцем. Столица его тяготила. На мой взгляд, правильно решил, среди армейской суеты он будет чувствовать себя гораздо уютней.
Вечер коротал в приемной. Восемь. Полдевятого. Девять. Полдесятого. Наконец меня приглашают в кабинет.
Вхожу. Подхожу на положенное расстояние и замираю смирно, ожидая распоряжений. Кабинет ярко освещен, здесь на свечах не экономят.
Мои папочки на столе, обе лежат раскрытые, замечаю многочисленные закладки между страницами. Князь задумчиво смотрит на меня поверх бумаг, по привычке покусывая очередное перышко.
- Скажите, Горский, откуда у вас идея пронумеровать и прошить все страницы в папке? Неплохая идея, весьма и весьма. Но вы ведь - не бумажный работник, а такое прилежание странно для офицера. Так все- таки откуда?
- Я посчитал, что так будет правильно, ваше высокопревосходительство. Удобно для ознакомления и затрудняет утерю отдельных листов. Кроме того, я льщу себя надеждой, что моя работа может представлять интерес для безопасности державы. Если это хоть в малой доле так, то должны соблюдаться правила обращения с документацией ограниченного пользования. Только один экземпляр с прошнурованными и пронумерованными страницами, я писал об этом в разделе 'Цензура', подраздел 'О проведении документов в режиме ограниченного доступа', на тридцать пятой странице, если не ошибаюсь.
Князь перевернул страницы.
- Верно. Только на тридцать шестой странице. Присаживайтесь, Сергей Александрович. - Я пристроился на гостевом стуле.
- Вы опять меня озадачили, Горский. Чем? Да так - мелочь.
Не по возрасту и чину сделали работу. Хорошо сделали. Ваши методы обеспечения безопасности, разведки и контрразведки на бумаге весьма эффективны, хоть и очень далеки от принципов христианской морали. Тайная канцелярия по сравнению с тем монстром которого вы изобразили - это просто пансион благородных дам. М-да. Жестко. Жестоко и подло, порой абсолютно беспринципно. Но эффективно…. Да!
Именно, эффективно.
Откуда это? Если опять будете рассказывать о старце-учителе, то я просто обижусь. Ведь в вашем, сразу скажу, весьма любопытном труде есть некоторые сведения, которые вы просто не могли знать. Никак. Один и даже два факта я мог бы допустить на ваше гениальное озарение, но не десятки…. Да и не гений теоретик вы, Горский. Отнюдь. И в то же время ваш мозг забит знаниями совершенно непонятно откуда взявшимися. А ведь я предупреждал, что я весьма любопытен. Итак…?
И че делать? Колоться? Умен князушко, жесткий человек, высокомерный вельможа, но не сволочь. Если не ему, то кому? Рискнем. Ну, Серега….
- Ваше высокопревосходительство. То, что я вам расскажу можно принять за бред сумасшедшего. Так вышло, что судьбе было угодно перенести мое сознание и мое тело сквозь течение реки времени на двести лет назад. Моего согласия на это никто не спрашивал. Миг, и я уже здесь….
По лицу князя что-либо понять было невозможно, все тот же ироничный прищур, все тоже
