парашюты, и все семеро направились к самолету, где их ждал инструктор по парашютному спорту, который присутствовал при каждом прыжке.
Самолет взмыл над полем и ринулся в небо, вонзаясь в синее пространство. Набрав высоту, пилот развернул самолет и направил его обратно к аэродрому, чтобы над полем сбросить парашютистов.
Спортсмены сидели на металлической скамье за кабиной летчика. Тимур прислонился к обшивке и почувствовал мелкую вибрацию. Когда самолет сделал вираж и развернулся в сторону аэродрома, в салон влетел солнечный луч. Тимур посмотрел в иллюминатор — внизу простиралось поле, а левее — полоса ярких тентов ярмарки, тонкая нитка шоссе и крохотные автомобили с бусинками солнца на крышах.
— Пора, — сказал инструктор и, открыв люк-дверь, встал слева от него.
Первыми прыгнули двое бывших десантников. Затем подошла очередь Тимура. Он приблизился к проему люка, выглянул наружу и только теперь почувствовал скорость самолета. Чтобы не дать разыграться страху, Тимур не мешкая шагнул в пустоту.
У него сразу перехватило дыхание. Несколько мгновений он летел на спине, вернее, спиной вниз. Затем сгруппировался и перевернулся на живот. Падение с каждой секундой становилось все стремительней. Земля неслась вверх. Предметы увеличивались, росли прямо на глазах. Тимур то замедлял скорость падения, раскинув в стороны руки и ноги, то проваливался в пустоту, в струну вытянув тело. За секунду он пролетал около пятидесяти метров, ускоряясь по мере приближения к земле. На огромной скорости чувствовалась плотность воздуха. Когда Тимур, расставив в стороны руки и ноги, летел лицом вниз, ему чудилось, что он лежит на столе — настолько твердым казался воздух, недаром в нем сгорают метеориты. Спортивные очки вдавились в лицо, под шлем вбивались тугие струи воздуха. Он все стремительнее приближался к земле. Высота уменьшалась, уже можно было различить на аэродроме все до мельчайших подробностей. Еще мгновение… Пора!
Тимур дернул вытяжное кольцо — парашют вырвался из ранца и с резким хлопком раскрылся над головой. Невидимая сила подхватила Тимура и понесла вверх, а затем на мгновение остановила, покачнула… и уверенно, медленно стала опускать. Тимур взглянул вверх и увидел над собой белую громаду раскрытого купола. Он посмотрел вниз и разглядел десантника, который первым выпрыгнул из самолета, приземлился и теперь подтаскивал к себе раздувающийся на ветру, действительно напоминающий огромную медузу, купол. Вот и парашют второго десантника перестал уменьшаться, на миг застыл, сморщился, словно сдулся, повалился в траву и, плавно колыхаясь, начал приближаться к парашютисту, который подтягивал его за стропы.
Земля с каждой секундой становилась ближе к Тимуру. Наконец он почувствовал мощный толчок, сделал несколько торопливых шагов вперед, чтобы удержать равновесие, и остановился… Ветер еще гудел в стропах, а Тимур уже тянул купол к себе.
Его сердце понемногу успокаивалось, но возбуждение после пятнадцати секунд свободного падения еще не прошло. Чтобы овладеть собой, Тимур начал медленно-медленно отстегивать ранец. Он положил его на землю рядом со скомканным куполом, затем снял очки, шлем, провел рукой по волосам и заметил, как подрагивают пальцы. Тимур посмотрел вверх. Если бы у него был бинокль, то он увидел бы, как из люка самолета выпрыгнул Никита, и почти сразу за ним — Паук.
Хакер, раскинув руки и ноги, лежал на ветру и покачивался, как на волнах. Внизу, прямо под собой, он видел квадратную тушу Никиты. Даже в воздухе, паря, как птица, Никита выглядел неуклюже.
То, что произошло потом, заняло несколько секунд: Паук подумал, что прыгнул слишком рано и теперь надо отдалиться от Никиты, чтобы не столкнуться с ним в воздухе. В этот момент в десятке метров под Пауком раскрылся парашют Никиты, и белая «медуза» стала стремительно приближаться к хакеру.
Паук дернул вытяжное кольцо…
И не услышал над собой характерного хлопка раскрывшегося парашюта. Вместо широкого круглого купола над Пауком трепетал длинный скомканный кусок материи, запутанный в стропах.
«Не раскрылся», — промелькнуло в голове у хакера.
Он потянул руку к запасному парашюту, но опоздал — не успев даже испугаться, он, словно в воду, погрузился в белую «медузу» Никиты, в одно мгновение соскользнул с нее и увидел свои руки, которые машинально схватили в охапку пружинистые, как тетива, парашютные стропы…
Еще не осознав, что произошло, он увидел, что скользит вниз, обняв руками стропы чужого парашюта. Внизу, совсем близко, он разглядел сверкающий на солнце шлем, очки и широкое спокойное лицо Никиты, который поддерживал его за ноги, не давая сорваться.
До земли оставались считаные метры. Паук видел, как к ним бегут люди. Немного в стороне, у «Коломбины», задрав головы, застыли три фигуры, среди которых он узнал Тимура. Только теперь хакер почувствовал чудовищное напряжение каждого своего мускула, каждого нерва — ему вдруг показалось, что он больше не выдержит ни секунды, и если сейчас же не разожмет закостеневшие руки, то мышцы лопнут, а сухожилия порвутся.
Паук зажмурился, чувствуя, как слабеют руки, как тело сползает вниз.
— Никита! Держи! — крикнул он и не узнал своего голоса, который от волнения и испуга стал визгливым и тоненьким, как у ребенка.
Подняв свое широкое лицо, Никита взглянул на хакера и громко произнес:
— Не мельтеши!
В следующее мгновение земля ударила в ноги. Паук беспомощно раскинул руки, пытаясь найти опору. Затем все слилось — треск раскалывающегося шлема, вспышка перед глазами… И темнота.
Глава X
Похищение
Тем же утром, приблизительно в то время, когда Тимур подходил к аэроклубу, Вадик спал в своей комнате. Ему виделись родители, которые вернулись в Москву и теперь разбирали чемоданы в гостиной, развешивали вещи на прежние места. При этом они громко выдвигали ящики и хлопали дверцами шкафа.
Вадика встревожило, что сон кажется таким реальным. «Странно, что мама не проветривает и не гладит вещи, которые долго пролежали в чемоданах и, наверное, успели помяться. И еще очень странно, что предки так громко хлопают дверцами шкафа, ведь они знают, что я еще сплю», — подумал Вадик, повернулся на другой бок и вдруг понял, что уже не спит, а лежит с закрытыми глазами и напряженно прислушивается.
За стеной, в гостиной, кто-то был.
Пальцы Вадика сжали край подушки, сердце пустилось вдогонку за секундомером на наручных часах. Он чувствовал это стремительное биение. Сомнений не было — кто-то хозяйничал в гостиной, открывал шкаф, выдвигал ящики. Но кроме этих определенных шумов, Вадик различал и другой, едва слышный звук. Он поднял голову, сосредоточился и наконец услышал вдохи и выдохи, чье-то приглушенное дыхание прямо за дверью своей комнаты, в прихожей.
Осторожно, стараясь не скрипеть пружинами, он встал с кровати, на цыпочках подошел к двери, медленно приоткрыл ее и заглянул в щель. В прихожей, прислонившись спиной к входной двери, стоял кавказец с костистым лицом, тот самый, который приходил с жирным Арчилом и вьетнамцем Пхни. Сейчас он загораживал выход, скрестив на груди загорелые мускулистые руки. Он жевал жвачку, энергично двигая квадратными челюстями, при этом его кожа на лице ходила ходуном, подчеркивая угловатые скулы, выпирающий подбородок и горбатый сломанный нос.
— Как вы сюда попали? — спросил Вадик шепотом, словно боялся проснуться и понять, что это не сон. Потом он взял себя в руки и нормальным голосом сказал: — Наверное, вы украли ключ с крючка на стене, когда были здесь в последний раз.
Услышав эти слова, кавказец показал Вадику свою руку с поднятым вверх указательным пальцем, на котором висели ключи от ситниковской квартиры. Подумав, что горец хочет вернуть их, Вадик вышел из
