Её отец был одним из знатных и высокопоставленных вождей племени Махзум. Кроме того, он был редким по своей щедрости человеком среди арабов. За это его даже назвали «благодетелем путешественника», поскольку если путники направлялись к нему или путешествовали вместе с ним, то им не было нужды брать с собой большие запасы провизии.
Её мужем был Абдулла ибн Абд аль-Асад, который входил в число первых десяти мусульман. До него Ислам приняли только правдивейший Абу Бакр, да будет доволен им Аллах, и небольшая группа людей, количество которых можно было пересчитать на пальцах.
Эту женщину звали Хинд, но все знали её как Умм Салама, и это прозвище заменило впоследствии её настоящее имя.
* * *
Умм Салама приняла Ислам вместе со своим мужем, став, таким образом, также одной из первых мусульманок. Не успела распространиться весть о том, что Умм Салама и её муж приняли исламскую веру, как среди курайшитов поднялось недовольство и начались волнения. В назидание другим против них была поднята настоящая травля, настолько сильная, что сокрушила бы и огромную гору. Однако они не пали духом, не отступились и проявили завидную стойкость.
Когда же травля и преследования стали уже невыносимыми для мусульман, и посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, разрешил им покинуть родину и переселиться в Эфиопию, Умм Салама и её муж были в первой группе мухаджиров.
Таким образом, Умм Салама и её муж переселились на чужбину, оставив в Мекке свой родной дом, былое великолепие и знатную родню, прося награды Аллаха и стремясь к Его благосклонности.
Несмотря на предоставленную защиту со стороны эфиопского негуса - вознаградил его Аллах Раем за это - Умм Салама и другие мухаджиры испытывали сильную тягу к родине и ностальгию по ней.
Они очень переживали из-за того, что с ними не было посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, дававшего советы и наставляющего на путь истинный. Подобное положение вызывало глубокую тоску и печаль у Умм Саламы и её мужа.
Затем до мухаджиров в Эфиопии начали доходить вести о том, что значительно возросла численность мусульман в Мекке.
Переход в исламскую веру Хамзы ибн Абдель Мутталиба и Умара ибн аль-Хаттаба увеличил их силу, мужество и стойкость. Курайшиты смягчили свои преследования по отношению к ним, и группа мухаджиров твёрдо решила вернуться в Мекку, влекомая неодолимым чувством ностальгии.
Тоска по родине звала их туда... Умм Салама и её муж были в составе первой группы возвращающихся.
* * *
Однако очень скоро возвращающиеся узнали, что в вестях, которые доходили до них, были преувеличения.
Тот шаг вперёд, который сделали мусульмане с принятием Ислама Хамзой и Умаром, был встречен серьезным противодействием со стороны курайшитов.
Язычники всячески изощрялись, подвергая пыткам мусульман, издеваясь над ними и запугивая их.
Они заставили испытать их невиданные до сих пор муки и горе.
В таких условиях посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, позволил своим сподвижникам переселиться в Медину. Умм Салама и её муж решили быть первыми переселенцами, спасающими свою религию и себя лично от зла курайшитов.
Однако переселение Умм Саламы и её мужа оказалось вовсе не таким простым и лёгким делом, как это им казалось.
Тяжким и печальным было это переселение, принесшее такое горе, какое не идет ни в какое сравнение с любым другим.
Впрочем, дадим слово Умм Саламе, чтобы она сама поведала нам эту трагическую историю. Её чувства более сильны и глубоки, а описание более точно и выразительно.
Умм Салама рассказывала:
«Собравшись отправиться в Медину, Абу Салама приготовил для меня верблюда, затем посадил меня на него, а нашего сына Саламу - впереди меня. Не обращая ни на кого и ни на что внимания, Абу Салама повёл верблюда, на котором мы сидели, вперёд.
Ещё до того, как мы вышли за пределы городской черты Мекки, нам преградили путь язычники из моего племени Бану Махзум. Они сказали Абу Саламе:
— Если ты погубил свою собственную душу, то при чём здесь эта женщина — твоя жена?! Она из нашего рода, и с какой стати мы должны позволить тебе забрать её у нас и увезти в чужие края?!
Затем они набросились на него и силой захватили меня.
Когда люди из рода моего мужа Бану Абд аль-Асад увидели, как махзумиты захватывают меня вместе с сыном, то они страшно разгневались и сказали:
— Мы никогда не позволим, чтобы ребёнок остался у вас после того, как вы забрали его силой у нашего соплеменника... Это наш сын и мы его покровители. После этого обе стороны стали тянуть моего сына Саламу, пытаясь завладеть им, в разные стороны так сильно, что вывихнули руку ребенка. Всё это происходило на моих глазах. В конце концов, его забрали люди из рода Абд аль-Асада.
Через несколько мгновений я почувствовала себя обездоленной и одинокой.
Мой муж по зову своей религии и души отправился в Медину, а мой сын остался у людей из рода Абд аль-Асада, истерзанный и покалеченный…
Меня же захватили люди из моего племени Бану Махзум и оставили у себя...
В одночасье я была разлучена с мужем и собственным сыном.
Начиная с этого дня, я каждое утро выходила в долину и сидела на том месте, где произошла эта трагедия.
Передо мной вновь и вновь возникали картины тех мгновений, когда меня разлучили с моим сыном и мужем. Я начинала рыдать, и безутешно плакала каждый день до наступления темноты.
Так продолжалось целый год или около этого, пока как-то мимо меня не прошёл один из детей моего дяди.
Сжалившись и смилостивившись надо мной, он сказал людям из моего племени:
— Неужели вы не отпустите эту бедняжку?! Вы же разлучили её с мужем и сыном!
Он продолжал добиваться смягчения их сердец и молить о милости до тех пор, пока они, наконец, не сказали мне:
— Отправляйся к своему мужу, если хочешь!
Но как же я могла отправиться к мужу в Медину в то время, когда мой сыночек, кровинушка моя, продолжал оставаться в Мекке у людей из племени Бану Абд аль-Асад?!
Разве утихли бы мои муки и высохли глаза от слёз, если бы я переселилась в Медину, а мой маленький сыночек оставался в Мекке, и я бы ничего о нём не знала?
Нашлись люди, которые поняли, что может излечить мою грусть и мои горести. Они всем сердцем вошли в моё положение и поговорили по моему поводу с людьми из племени Бану Абд аль-Асад, которые, в конце концов, проявили ко мне снисхождение и вернули мне моего сына Саламу.
* * *
Мне совсем не хотелось оставаться в Мекке, ожидая, пока найдётся попутчик, вместе с которым я могла бы отправиться. Я опасалась того, что может случиться нечто непредвиденное и помешает мне присоединиться к мужу... Собравшись ехать в одиночестве, я приготовила верблюда и вместе с сыном села на него. Наш путь лежал в Медину, к моему мужу, и со мной, кроме сына, не было ни одного из созданий Аллаха. Добравшись до Танаима, расположенного в трёх милях от Мекки, я встретила там Усмана ибн
