— Кто вам сказал, Феликс Эдмундович?
— Сам догадался, — отшутился Дзержинский. — Посмотрел на тебя и сразу понял, — человеку стукнуло двадцать.
Домой Андрей попал не скоро. Сначала к нему зашел Филатов.
— Подпиши акт на ценности…
Андрей, не читая, подписал. Филатов похвалил его за быстроту и уходя, как бы невзначай, поинтересовался:
— О чем с тобой говорил Дзержинский?
— О деле, — коротко ответил Андрей.
— Секрет, значит, — пошутил Филатов. — Молодец! Правильно себя держишь! А ты ему, видно, понравился… Будь здоров!
Вошел Мальгин и приказал Андрею:
— Лети на Петровку, в Солодовниковский пассаж. Там заваруха!
Два дня назад во всех магазинах Центрального рабочего кооператива вывесили объявление о том, что по пятому купону продовольственной карточки для взрослых будут выдавать по полфунта солонины, по второму купону — по четверть фунта постного масла и по второму купону детской карточки — по два яйца.
Первый день торговля шла нормально. Правда, в некоторых магазинах покупатели подняли спор — надо ли включать в мясную норму кости. К полудню Московский городской продовольственный комитет разъяснил, что кости в норму не входят, и их можно продавать дополнительно многосемейным.
Шестнадцатого марта около четырех часов дня продажу пришлось прекратить — обещанные железнодорожниками вагоны с солониной и яйцами застряли на каком-то полустанке.
В Солодовниковском пассаже запасы солонины кончились еще раньше, около часу дня. Разъяренные бесплодным стоянием в очереди, женщины ворвались в магазин и начали обыск, через люк спустились в подвал и обнаружили пять бочек с солониной, две свежих туши и полтора десятка ящиков яиц.
Продавцы успели убежать через черный ход, а заведующий, избитый до крови, с трудом вырвался и закрылся в конторке.
Три женщины надели фартуки и встали за прилавок, одна, как заправская кассирша, быстро вырезала на карточках купоны и получала деньги.
Заведующий, услышав, что в магазине появился сотрудник ВЧК, высунул всю в синяках и кровоподтеках физиономию. В него немедленно полетела большая кость.
— Товарищи! — сказал Андрей. — Не надо нарушать революционный порядок.
— Поздно явился, парень, — крикнула одна из «продавщиц». — Мы тут сами порядок навели.
— Выходите, — приказал Андрей заведующему.
— Не выйду! Пока эти змеи не уйдут.
— Мало тебя били! — крикнула кассирша, ловко орудуя маленькими ножницами. — Если мы змеи, то ты кабан… Не бойся, больше не тронем.
После долгих переговоров заведующий, наконец, осмелел и выполз из укрытия. Он на самом деле напоминал кабана. На короткой, жирной шее сидела приплюснутая с боков голова. Маленькие глазки злобно горели.
— Придется вам пойти со мной, — сказал Андрей.
— А как же товар? — испуганно спросил заведующий. — Я же за него отвечаю. И за кассу…
— Не беспокойся, — деловито посоветовала кассирша. — Мы акт составим, все перечислим. И это учтем…
Она вытащила из-под прилавка сумку и раскрыла ее. Сумка была полна денег.
— Это мои, личные, — торопливо объяснил заведующий.
— Жалованье получил? — насмешливо крикнули из очереди. — Хорошо зарабатываешь?
— Ваша фамилия, гражданин?
— Филатов.
— Имя, отчество?
— Мефодий Спиридонович.
— Где проживаете?
— На Трубной.
Будь у заведующего любое другое имя — Кирилл, Афанасий, Никодим, — Андрей поступил бы, как подсказывали обстоятельства: отвел бы задержанного в комендатуру, позвонил в правление Центрального кооператива и попросил прислать другого заведующего.
Но совпадала не только фамилия — чекиста Филатова, помощника Александровича, звали Леонидом Мефодьевичем… Леонид Мефодьевич Филатов! Неужели совпадение?
— Дети есть? Сыновья?
— Конечно же! Конечно есть. Дочка, два сына, — Филатов подмигнул Андрею, — Леня…
— Пошли, гражданин Филатов!
Женщины прислушивались к разговору. Кассирша подозрительно посмотрела на Андрея.
— Молодой человек, разрешите ваши документы?
Андрей подал мандат. Кассирша внимательно посмотрела на него, особенно пристально разглядывала печать.
— Настоящий! Верно. Из ЧК. Извините, товарищ Мартынов. Я было подумала — не выручать ли этого кабана пришли.
— Пошли, гражданин Филатов!
— Как это — пошли? А кто магазин закроет? Кто выручку сдаст?
— Как ваша фамилия? — спросил Андрей у кассирши.
— Нефедова Анна Александровна… Живу напротив.
— Сделайте все, как надо, товарищ Нефедова. А я постараюсь, чтобы поскорее прислали нового работника.
— Сделаем! Не сомневайтесь. Все будет, как надо.
Утром отец и Фрунзе отдали Наде свои деньги и уговорили сходить на Сухаревку. Фрунзе, смеясь, доказывал:
— Там, как у Мюра и Мерелиза, — все, что хочешь. Дороговато, но все есть. Сахар семьдесят рублей фунт, пачка чая — двадцать пять.
Когда Андрей вечером пришел домой, на столе красовалась бутылка водки, аппетитно пахла обложенная кружочками лука селедка — Фрунзе, как командировочный получил ее в буфете Совнаркома.
Отец разлил водку в рюмки, подозрительно повел носом, но ничего не сказал. Фрунзе расправил усы, поднял рюмку и весело сказал:
— Живи, Андрюша, на страх врагам, не меньше ста лет… — И ткнул вилкой в кусочек селедки. — Люблю приготовить закуску пораньше, а то закашляюсь…
Выпили сразу, в один прием Фрунзе удивленно посмотрел в рюмку, понюхал и молча поставил на стол. Отец хмуро сказал:
— Жулики!
Вместо водки Наде подсунули на Сухаревке дистиллированную воду. Михаил Васильевич пошутил:
— Я-то думал, хвачу сейчас рюмочки три и запою свою любимую: «Уж ты сад, ты мой сад…» Ничего, Надюша, надо в любом положении искать пользу. Тот, кто тебя обманул, бережет наше здоровье. Он понимает, что алкоголь — это вред! Говорят, одна капля уносит день жизни… Стало быть, проживем дольше… Давайте чаевничать. Обожаю крепкий чай. Морковный, ей-богу, надоел…
Пока Надя готовила чай, Михаил Васильевич вспоминал:
— Отец мой говорил: слабый чай пить — это как немилую целовать…
А Надя плакала. Вместо настоящего чая в пачке оказался спитой, высушенный…
