кого спросить? Все бегут, спешат — то ли по делам, то ли потому, что мороз градусов двадцать пять.
Андрей не предполагал, что самая большая неприятность ждет его на Ордынке…
Не заметив кнопки звонка, Андрей постучал. Женский голос из-за двери спросил:
— С острой болью?
Андрей, не зная, что ответить, промолчал.
— Если с острой, я разбужу, а так принимают только с восьми.
Андрей набрался духу и ответил:
— У меня ничего не болит. Я к тете Матреше.
Дверь открылась. Пожилая женщина с удивлением посмотрела на Андрея.
— К тете Матреше?
— К Матрене Ивановне Мартыновой… Она тут кухарка.
— Кухарка тут я, — объяснила женщина. — А твоя тетя Матреша здесь уже не живет.
Кухарка собралась захлопнуть дверь, но увидев, как разволновался неожиданный посетитель, продолжала расспросы:
— А ты кто ей?
Андрей объяснил. Тогда кухарка впустила его в прихожую и показала на большой сундук.
— Посиди…
И ушла. Вскоре она появилась в сопровождении молодой женщины, одетой, как показалось Андрею, по-царски — в длинное до пят красное платье с голубыми цветами, подвязанное толстым шнуром. Платье блестело, как поповская риза.
Женщина посмотрела на Андрея и сказала:
— Бог с ним.
Между хозяйкой и кухаркой начался мало понятный Андрею разговор о том, что Петр Яковлевич любит мадеру, а Константин Семенович неравнодушен к рябиновой, а Анна Павловна обожает грибную икру. Хозяйка расспрашивала, купила ли кухарка моченых яблок, вязиги, где брала кильки и не забыла ли про лимон для заливного судака. Вопрос хозяйки, положила ли кухарка селедку в молоко, рассмешил Андрея, и он, не выдержав, неожиданно для себя спросил:
— Зачем молоко портить?
Хозяйка строго посмотрела на него, а кухарка засмеялась, потом, видно, спохватилась и погрозила:
— Сиди, тебя не спрашивают…
Андрей работал весь день — выносил мусор, колол дрова, два раза бегал в лавочку. Вечером хозяин приказал ему находиться в передней, помогать господам раздеваться — ставить трости, убирать калоши.
Хотя Андрею было грустно, но он чуть не засмеялся, увидев первых гостей. Муж был худой, очень высокий, а жена маленькая, кругленькая, румяная, как колобок, и, видно, добрая — сразу дала Андрею карамельку. Когда хозяева увели гостей в комнаты, Андрей поднял с полу белый пуховый платок гостьи и аккуратно положил эту дорогую вещь на сундук.
Потом пришли студент с девушкой. Последним явился солидный господин, одетый только в костюм, без пальто. Хозяин ему очень обрадовался, а жена хозяина прямо повисла на госте и все повторяла:
— А мы вас ждем, Иван Севастьянович, ждем.
Кухарка объяснила Андрею, что это домовладелец Артемьев и что он очень богатый.
Андрей долго сидел на сундуке. Из комнат доносились голоса гостей — сначала тихие, а потом все громче и громче.
В переднюю вышел студент. Он достал из кожаного портсигара длинную тонкую папиросу и предложил Андрею:
— Кури!
— Не занимаюсь, — ответил Андрей и отодвинул подальше пуховый платок, потому что студент бросил спичку прямо на сундук.
Студент постоял, слегка покачиваясь.
— Может, ты жрать хочешь? Я тебе сейчас пирожок вынесу…
В переднюю вбежала девушка, схватила студента за рукав.
— Сережа! Куда вы исчезли?..
Обещанного пирожка Андрей так и не получил.
Потом Андрей уснул. Разбудил его хозяин.
— Подай галоши, мальчик!
Уходил высокий, тощий гость с маленькой женой. Провожали их хозяин и студент. Из комнат еще громче доносилась музыка — там танцевали.
Хозяин целовался с мужем, а студент подал «колобку» ротонду.
— Рано вы нас покидаете, Евгения Сергеевна… С вами так приятно.
— А где мой платок? — спросила Колобок.
Платка на сундуке не было.
— Мальчик, где платок? — сердито крикнул хозяин.
Андрей и сам не мог понять, куда девался платок, — совсем недавно он лежал на сундуке.
Высокий муж присел на сундук и, клюя носом, говорил:
— Пошли, Женечка, пошли, потом найдем.
— Ты сошел с ума, в такой мороз!
В передней появилась хозяйка и с ней Артемьев. Хозяйка начала успокаивать гостью:
— Сейчас, Евгения Сергеевна, одну минуточку.
Артемьев с размаху, как-то ловко, словно играя, ударил Андрея по лицу:
— Я тебе, мерзавец, зубы выщелкаю!
Хозяйка вскрикнула:
— Иван Севастьяныч!
Все громко заговорили. Студент кричал:
— Вы не имеете права! Это стыдно, милостивый государь.
Девушка подняла тужурку, упавшую с плеч студента. Иван Севастьяныч злобно сверкнул маленькими глазками.
— Господин студент, богом отпущено человеку два уха и один язык — поменьше говорите, побольше слушайте.
— Идемте, Сережа, идемте, — повторяла девушка.
Артемьев еще раз ударил Андрея и тихо процедил:
— Ну говори, куда ты его спрятал?
Кухарка подлила масла в огонь:
— Скажи, куда он тебе?
— Не брал я! За что вы меня бьете?
— А ты мне, сволочь, вопросов не задавай! Мое дело спрашивать, а твое, сукин сын, отвечать! Я тебе без щипцов зубы повыдергиваю!
Хозяин выкинул за дверь пальто Андрея.
До рассвета Андрей просидел на лестнице. Прошли студент с барышней. Андрей притворился спящим.
Кухарка рассказала потом тете Матрене, что как только хозяин выставил Андрея за дверь, студент нашел пуховый платок — он завалился за сундук.
ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ…
Закончив допрос Артемьева, Андрей пошел домой.
От ВЧК до Большой Пресненской, где жил Андрей, было полчаса ходьбы. На Бронной он переложил
