аккурат в десятку… Вернее — аккуратом в молоко. Попадание навыворот, так сказать, зато присутствует и верх и низ. Данное обстоятельство вселяет надежду. Хотя, гм, хммм — что такое надежда? — выстроенный самом собой шаткий верёвочный мостик иллюзий, перекинутый через пропасть самим собой с трухлявыми досками настила, полусгнившими канатами, неизвестно, как и к чему закреплённых. Оборвалась одна прядь верви и противный треск разрывающихся канатов, свободное падение, как в детских снах, предчувствие ожидания и снова ожидание и, — очередной виток надежды, свивающей гнездо где-то внутри — эдакий своеобразный русский авось — сводный брат надежды. Хотя, если внимательно разобраться 'авось', это вовсе другое понятие и базируется на вековой интуиции, а не иллюзии. Нет, надо гнать прочь страхобразы-страхообразы. Иначе — звездец, или пипец, как принято в слэнге. Сколько же я времени брожу здесь: полчаса, час, день, а может и целую вечность. Брожу ли? Или это уже там? Впрочем, вряд ли… какие странные мысли… Нет. Вечность это пипец пополам со звездецом, и ничего не понять и ни одного просвета. И… плохо, что с собой ничего, окромя звездолетунской формы с пустыми карманами. Вон, у того — известного персонажа из надоедливого всем рассказа, вообще из одежды был только меч. И уцелел! Пора конферансью подсуетиться и объявить мой выход. Пора. Раздвинутся тяжёлые шторы, сцену ослепят юпитеры, и тут покажуся я. Зал дружно шумнёт поднятыми сидениями стульев и аполодисментнёт, а я, выйду на сцену с дурацкой полуулыбкой, щурясь, и заору во всю глотку… впрочем, чего орать-то в пустом зале, но кланяться-то всё равно не стану. Я сложу рупором руки, нет, лучше поднесу ко рту мегафон и скажу… Нет, заору, как полоумный, сейчас. Да какое там сейчас. Это я, — я ору уже не менее получаса, а меня не слышат — никто не слышит.
— А-а-нннн, где ты, эй?! Эй, здесь есть кто живой?! — Мой крик снова тонет в ватном и противном киселе безмолвия. Да, где же, в самом деле, я и куда попал. Во-во, вот именно — попал попаданец! Не угодил, а попал в самое настоящее дерьмо без запаха. А как ещё можно назвать это место, как не выгребной ямой попаданцев. Чёрт бы побрал этот марсианский кристалл.
Под ногами неожиданно хрустнуло. Егор замер, прислушался и опустился на пол. Острые камешки впились в щеку. Ток воздуха волной ударил в мозг и на мгновение опьянил. Егор втянул во всю ширь лёгких, свежий и казалось насыщенный кислородом и коктейлем незнакомых, едва ощущаемых запахов, воздух. Он лежал, не шевелясь, вдыхая и вдыхая в себя эту смесь. Голова, наконец, начала проясняться, а мысли приходить в нормальное и обычное состояние.
Похоже здесь скопление ядовитых газов, — зашептал он. — Сколько ерунды лезет в голову. — Он пошарил рядом и наткнулся на… Не веря себе, снова ощупал находку. Предательский холодок змеёй скользнул позвонками и жалом хлыста пронзил затылок. Ошибки быть не может. Две симметричные шарообразные впадины — пустые глазницы черепа, ниже — хорошо сохранившиеся зубы. Вытянутый череп с несколько широкими скулами и массивными надбровными соединялся с позвоночником скелета и недистрофическими конечностями. Егор ощупал останки несчастного, даже прилёг рядом. Владелец некогда имел более чем двухметровый рост и массивные кости. Егор перебирая труху и прах наткнулся на инородное — металл; тщательно ощупал находку, порезался и негромко вскрикнул. Находка была коротким, покрытым налётом пыли мечом. Рукоять видимо истлела от времени и рассыпалась, едва он взял в руки. Какое-никакое подспорье но, здраво рассудив, Егор отбросил ростки оптимизма. Он приподнялся и снова ощутил дурноту и головокружение — удушающий смрадный кисель колом остановился в горле и поплыли разноцветные круги.
Нужно ползком, иначе конец — догадался он о присутствующем ядовитом галлюциногене в воздухе — газ ненамного легче, потому и разная чушь лезла в голову, а у самого пола яд отсутствует. Егор приподнялся на карачки и принюхался, ожидая реакции организма. Терпимо. Что же дальше? Обследовал пол и стены у 'находки' от v-образной развилки тоннеля-лабиринта уходил ещё один проход. Две ветки он детально обследовал и обе упёрлись в тупики. Чтобы не повторять заново ошибок, Егор разобрал скелет и маркировал большими берцовыми поперёк двух тупиковых направлений. От проделанной работы появилась какая-никакая, но — определённость и даже смысл. В последнем — третьем направлении положил маяком надежды череп, зачем-то перекрестился, хотя и никогда не делал этого и не причислял себя к верующим.
Забрал клинок и пополз на четвереньках, громко отсчитывая секунды и слушая собственный голос. Когда невмоготу першило и становилось дурно, Егор ложился и таким образом вдыхал живительный воздух. На счёте 'пятьсот' Егор, позабыв напрочь установку проверять мечом пустоту, ударился лбом, — коридор резко свернул вправо. Егор тщательно обследовал место и обнаружил ещё два ответвления. Пришлось возвращаться… снова уложенные кости и выбор направления. На этот раз прихватил костей, а вдруг впереди ещё имеются ответвления.
Сколько времени прошло он уже не знал. Сбиваясь со счёта на тысячах, он полз и полз в неведомое. Благо — ткань комбеза отменного качества Но, во всяком случае, теперь голова в порядке — нет дурацких мыслей. Кричать перестал — бесполезно и глупо. Не давала покоя мысль об останках, но её скоро затмила другая: что же всё-таки произошло там, на поле неизвестной игры, почему Аннетта вдруг обрела телесную оболочку, или и то было иллюзией? Близость с ней на траве ни в какое сравнение с адаптационными программами виртуалки. Ответов и разумного объяснения не находилось, но ведь он помнил тепло её тела и непередаваемые ощущения близости с Анн. Страстные губы женщины и жаркие объятия. И ощущения, что время остановилось, а в мире остались они вдвоём и больше никого и ничего. Подобных ощущений раньше не бывало. Вспомнил её слова о 'пигмалионе' и усмехнулся. Главное выбраться, а там будет видно.
За очередным поворотом развилки не было и не было ответвлений. Начался спуск. Уклон становился больше, но воздух свежел, а может, показалось? Егор замедлил передвижение. Теперь он постукивал мечом впереди, а потом передвигался, после того как скатился в яму. Хорошо, что провал оказался неглубоким, и удалось выбраться. Остановился в очередной раз. Ощупал саднящие через ткань локти и, вдруг показалось, что впереди мигнул светлячок. Егор поморгал, потёр веки и снова всмотрелся. То, что он воспринял вначале за светлячок в темноте, пятнышко, со спичечную головку не исчезло. Егор облизнул потрескавшиеся губы и боясь потерять лучик надежды, заполонивший всё в мире и превратившийся в целый мир, пополз. Цель не исчезала к радости, а увеличивалась по мере приближения, а с ней и росло неистребимое желание жить. Недавние бзики сдвинулись на далёкие задние планы, оставив одну мысль: — впереди свет, а значит и — жизнь. Он прополз до того места, когда пятнышко увеличилось до размера ладони, и поднялся. Отряхнув пыль с комбинезона, Егор обхватил меч за остов рукояти и теперь уже уверенно направился к растущему пятну света. Тоннель круто свернул, и Егор зажмурился от непривычно яркого и желанного света. Егор в порыве радости вскинул руки: — Я жив! — крик поддержало теперь уже эхо, несмелое, но — эхо.
Внизу раскинулась редкозалесенная равнина. Вернее, не равнина, а гигантская природная чаша, огороженная гребешками гор. Равнина, скорее всего — гигантский кратер вулкана, а может и следствие удара огромного метеорита. Справа, над линией изломанного горными гребнями горизонта медленно выползал оранжевый диск солнца, только большего в размере чем земное.
Это никак не могло быть Землёй. Егор попытался определить диаметр планеты, но несколько попыток показали разные результаты. Мешала котловина. Она-то и давала погрешность в определении истинного размера, но в одном он был уверен — диаметр планеты уступает родной Земле, но не намного. Что бы там не произошло с клятым кристаллом, но факт — он оказался в чужом мире и рассчитывать можно только на себя. А придут ли за ним свои, кто знает? Жаль Аннет.
Анн наверняка погибла, а так хочется сказать, нет, закричать во вся — Аннета! но не поможет. Чёрт бы побрал, эти игры с кристаллом. Довыёживался, кретин. Ведь предупреждали и просили же по-людски: выкинь эту гадость в мировое пространство и свободен, так нет же — дурень! А что там произошло на станции-матери?..
Перед тем как всё случилось в виртуальности, из ничего материализовались кольцевые вихревые потоки, вернее нечто похожее на торнадо. Торнадо пронёсся по реке, втягивая воду, вышел на берег и задержавшись, словно раздумывая и ища добычу, устремился прямо к ним — к искусственному игровому полю. Егор не стал ожидать продолжения и увлёк Анн за собой. Они побежали по клеткам игрового поля, уходя от торнадо. А тот словно читал мысли и двигался в след, как борзая. Как только Егор и Анн замирали, замирал и вихрь. Егор скоро убедился, что цель вихря — он и Аннета. Он дважды останавливался, проверяя возникшую мысль. Торнадо повторял маневр и замирал, а потом рукав начинал изгибаться и рыскать
