С четверти первого до полседьмого

Посторонний, как ты.

Дым расплывается по реке,
Костенеет вода…
Ты забывай меня вдалеке —
Медленно, навсегда.

Даже когда заскулит в трубе
Ветер — сильней зверья,
Ты не подумай, что по тебе
Стонет душа моя…

Любовь

Не ту, что, празднично-светла,
Меня спасла,
А ту, которая была
Слепа и зла,
Ту, что измучила меня,
Повергла в тьму,
Я, вместо адского огня,
С собой возьму…

«Наговориться не могли…»

Наговориться не могли
И наглядеться не могли.
Стояло озеро вдали
Над кромкою земли.

Струились ночи, как вино,
И дни мелькали сквозь окно,
Листва меняла масть.
Иссякло озеро давно…
Но было нам не суждено
Друг другом за короткий век
Налюбоваться всласть…

«В малиннике — змеи…»

В малиннике — змеи.
Любой наполняющий миску,
Корзинку иль что там,
незвано пришедший извне,
Охотником будучи,
сам подвергается риску, —
Становится жертвой
с малиною наравне…

…Когда мы бредем с тобой,
за руки взявшись и взглядом
Друг друга лишь трогая,
не различая тропы,
Я тихо кричу:
«Осторожно! Возмездие рядом!
В малиннике — змеи, любимый!
На стеблях — шипы…»

«А у сына — твое…»

А у сына — твое
выраженье лица, движенья,
Лишь от осени —
желтоватая прядь.
Каково мне, выбравшейся
из вражьего окруженья,
Обернуться — и вновь
перед прошлым своим стоять!

Даже страшно смотреть,
до того вы видитесь оба
В одном лице.
Вот ведь каверзное волшебство!
Каково мечтавшей
любить этот облик до гроба
В самом деле до гроба
обреченной любить его!