провозгласил я, но тут заметил, что моя жизнерадостность поимела обратный эффект. Дядя Миша посмурнел и углубился в себя, видимо в поисках смысла жизни.
- Картошечка, говоришь? - проворчал дядя Миша, - ох уж эта картошечка мне!
Я даже растерялся от такого вступления. Дядя Миша, хватив стакан водки, продолжал:
- У меня тут помполит, мля, что учудил, кадрило лысое! Говорит, пока не ушли в рейс, надо картошку посадить! Вот же блин, сирота потомственный в четвертом поколении!
Я опешил, проглотив целиком горячую картофелину. Конечно, когда дело касалось помполитов, можно было ждать чего угодно, но такого? Я недоверчиво покосился в окно - может мне было так хорошо, что я впал в зимнюю спячку, и на дворе уже весна, так сказать, конец мая месяца, когда энтузиасты с песней высаживают на камнях картошку. Но нет, на оконном стекле успокаивающе блестел пятисантиметровый слой льда, пар при дыхании привычно вырывался изо рта.
- Ээээ… дядь Миш, - проблеял я растерянно, хватив очередную порцию пития, чтобы залить пожар, разгорающийся внутри, - сажать? Картошку?!
- Ну да! Этот инвалид умственного труда, небось со своим ампутированным мозгом с пионеров в секретарях ходил, ни на что большее и негоден! Я ему - мол, пока может не будем, а в рейсе я б ему мозги прочистил да на место поставил! А он уперся рогом, лось таежный, и ни в какую!
- Дядь Миш! - чувствуя, как какая-то мысль блуждает в темноте извилин моего сознания и не спешит высовываться на свет, - ты-то надеюсь, не собираешься ее сажать?
- Нет, конечно! - угрюмо сказал дядя Миша, ловко откупоривая новую бутылку, - что я, больной что ли, как этот, уроненный в детстве? - он сделал паузу, опрокидывая стакан и закусывая картошиной.
- Уфф! - вздохнул я с облегчением, про себя, - хоть один нормальный человек в этом дурдоме!
- …хотя, может и следовало б, да я наоборот, - продолжал дядя Миша, - выдергивать ее поеду! Не идти ж в рейс совсем голодными, если помполит - совсем дурак?
Тут я почувствовал, что водка, только что радостно разбегавшаяся по жилам животворным теплом, замерзла напрочь и упала куда-то на дно меня. Вся волосатость моя зашевелилась и встала дыбом. Краем глаза я заметил, как комсомолка Ира дрожащей рукой взяла отклоненный ранее стакан и единым духом опустошила его.
Н- да, -мрачно констатировал я факт, - явно я сплю и вижу кошмар!
- Дядь Миш! Что он у вас, совсем-совсем? - озадаченно спросил я, - она ж пропадет на фиг!
- Ну пропадет-не пропадет - это уж не наше дело, но пока эту посадють, пока новая появится, что мой экипаж - голодным будет ходить?
- Я. это… Пойду, 'Время' может посмотрю? - неуверенно прошептала Ирина, по-видимому совсем теряя нить разговора, - А то завтра политинформация, а я о последних новостях не слушала…
- Иди, иди, деточка, - хмуро проворчал дядя Миша, - там как раз сейчас 'Спокойной ночи, малыши' должны начаться.
Оставшись на кухне вдвоем мы молча пили водку под уже остывшую картошку. Дядя Миша что-то все бурчал под нос, а я все не мог отделаться от картины великого художника Репина 'Досрочная посевная в условиях вечной мерзлоты', причем в реальности происходящего я уже перестал сомневаться, ведь были же когда-то вполне серьезные планы сажать у нас кукурузу и рис, для чего и надо-то было всего повернуть реки вспять… Но очень печально было воображать, как одни долбают мерзлую землю кирками и ломами чтобы закопать в нее картошку, а другие потом так же целенаправлено долбают, чтобы выкопать… Прям 'Как закалялась сталь'…
- Ну что молчим, как на собственных поминках? - не выдержал дядя Миша, - что, случилось чего?
- Да я, вот, дядь Миш, представляю как вы эту картошку… Одни сажают, а другие тут же выкапывают!
- Кого выкапывают? - вытаращился на меня дядя Миша.
- Ну…, - опять почувствовав себя где-то не здесь, неуверенно промямлил я, - картошку… из-под снега…
- Чего-то ты мне тут не то говоришь! - озадачился дядя Миша, - какого хрена я буду выкапывать картошку из-под снега? Как она там окажется-то?
- Ну так… - совсем теряя связь с реальностью почти прошептал я, оглядываясь, - так ведь сажать же ее собрались!
- Ну! - так же, оглядываясь, прошептал дядя Миша, - а под снегом-то чего она делать будет?
Я молча хлопал глазами, пытаясь привести разбежавшиеся мысли в порядок. Ничего не получалось, видимо разбежались они далеко.
- Не, - проворчал дядя Миша, извлекая еще один пузырь из не-авоськи, - без бутылки тут не разобраться! Давай, выпей, и внятно, так сказать, членом раздельно, объясни старому тупому капитану, что за муть ты тут несешь!
Выпив для приведения себя в более-менее осмысленное состояние еще стакан водки, я, зажмурившись, наполовину жестами начал объяснять старому…гм… капитану - что же привело меня в замешательство:
- Ну так это ж… - жест рукой на окно, - январь же на дворе! (Знамо дело, не июнь! - кивком подтвердил мои слова кэп). Мороз же, едрыть его, - щелкнул я для наглядности по бутылке, - сорокет градусов! (снова согласный кивок). Ну тык! А вы! Картошку сажать! - сделал я жест, как будто лопатой копаю землю, - и выдергивать! - соответствующий жест.
Дядя Миша вылупился на меня в немом изумлении, забыв про полный стакан в руке.
- Ты чего? того? - покрутил он пальцем у виска, - До этого б и наш помполит бы не додумался! Есть у нас там такая, завпродбазой, Картошкой мы ее зовем… Ворюга - жуткая!… Вот ее сажать собрались! В тюрьму! А не в землю! Ну ты вообще - 'того'!
Радостно тут стало мне на полегчавшей вдруг душе, что дядя Миша, оказывается, нормальный; и я - нормальный, может даже и вожак комсомольской стаи Иришка, и та - ничего! На радостях мы с дядей Мишей вытащили комсорга на кухню, заставили выпить еще стакан водки (Я не пью! - слегка заплетающимся языком сообщала она нам. - Я вообще против пьянства! 'Ничего! - взрыкивал дядя Миша, - надо бить врага его же оружием!'). Второй и третий стаканы комсомольская красота пила уже без принуждения…
В мире и согласии ушел от нас дядя Миша, похлопав меня на прощание по плечу: 'Ты это, Игорь, мозгами своими займись, какие-то они у тебя стали стылые!'; Ирина две недели пыталась наставить меня на путь истинный, сделать из меня идейного комсомольца, я же тем временем толкал ее на тропу беспутства… В результате мы разошлись, так как пути у нас оказались все-таки параллельными.
А параллельные линии, как известно, не пересекаются…
БреднЯ четвертая:
Жутко безалкогольная.
'Рассказы же ваши про дядю Мишу вообще не выдерживают никакой критики. Складывается такое впечатление, что вы все пьете и пьете, и больше ничего.'
(из письма читательницы Регины)
Случилось это в… страшно вспомнить каком бородатом году. Была середина июня и на Мурманск, подкравшись, внезапно обрушилось лето. Столбик термометра утром этого субботнего дня показал аж +16 градусов, от чего столбик моего настроения тоже поднялся (в душе. товарищи, в душе!). Хотелось любить весь мир и каждую его представительницу в отдельности и я, напевая, принялся переделывать скопившиеся по дому дела. Тут притопала толпа корешат и я узнал, что дядя Миша заезжал к одному из них и наказал нам идти на озеро, предварительно запасшись горюче-смазочным материалом.
- Какое озеро? - удивился я, - было б потеплее, тогда может быть…
- Куда ж теплее! - изумились ребята.
Я взглянул на термометр: мать моя женщина! Жара - невыносимая! Аж +25 градусов! Шутки в сторону, граждане полярники, жара - дело хорошее, но не в таком количестве и не в нашем городе!
