— У нас ничего не было, — тут же выпалил Эльф. За последние дни эта фраза стала его визитной карточкой.
— Я хочу сделать небольшое объявление насчет себя, — сказал Кулио.
— Как скромно, — буркнул Бюргер.
Кулио прочистил горло и выдохнул:
— Через неделю я буду вынужден покинуть эту планету.
Вот после этих слов повисла такая тишина, которую не решился нарушить даже Шу.
— Не буду отвечать на вопрос, жалею ли я об этом, — продолжил Кулио. — Потому что сам не знаю ответа на него. Важно лишь одно: я обещал вернуться в Просторы.
— Ну, теперь уже можно замахнуть кружку? — не вытерпел Маг.
— Погоди секунду. Успеешь еще нализаться.
— Не томи, — поторопила тетя Эмма.
— Суть объявления вот в чем, — Кулио собрался с духом. Степану показалось, что слова, которые он сейчас скажет, будут самыми трудными. И самыми важными. — Я хочу вас попросить, чтобы до завтрашнего дня вы решили: полетите со мной или останетесь на Земле.
— Кулио, кальмара мне в кафтан…
— Подожди, Маньякюр. Дай договорить. Я настаиваю, чтобы вы сейчас не сообщали о своем выборе. Не торопитесь. Пусть решит ваше сердце.
Никто не издал ни звука.
— Я могу взять всех, присутствующих в этом зале, — проговорил Кулио. — Думайте.
— Зашибись! — воскликнул Маг. — Это всё?
— Да. Иди-ка сюда, Шу!
— Чего? — насторожился Маг. — Чего я тебе сделал? Это не я цистерну, между прочим, заказывал…
— Ничего ты мне не сделал, — улыбнулся Кулио. — Я просто хочу с тобой чокнуться.
Шу встал со своего места и приблизился к шефу, недоверчиво зыркая на него исподлобья.
— Давай-ка, Шу, за Братство! — Кулио поднял бокал. — И чтоб вино потекло рекой!
— Вот это тема! — обрадовался Маг. — Так бы сразу, а то развел тут патетику.
Они с силой сдвинули бокалы, и хрусталь лопнул в их руках. Красные капли брызнули во все стороны вперемешку с осколками.
— На счастье… — пробормотал Кулио, глядя, как из пальца сочится кровь.
На другом конце стола Фантик постучал ложкой по горшку с жюльеном, привлекая внимание.
— Я вот точно не помню: жрать, согласно этикету, уже можно после первого битья посуды?..
Час пробежал незаметно…
Приподняв лицо из тарелки с остатками спагетти, Маньякюр облизал губы, снял с наглазной повязки макаронину и провозгласил:
— Короче… анекдот… — язык у морского волка порядочно заплетался. Камзол от Гуччи был залит кетчупом. — Знаете, почему… заи… тьфу!.. заболел Самурай? Не знаете? А я вам расскажу, мидию мне в ухо! Потому-у что он хотел сделать… с-себе харакири грязной стамеской и подхватил зар-разу…
Викинг заржал и шарахнул дрыном по столу.
Самурай обернулся. Хотел протереть салфеткой очки, но уронил их в супницу и, немного поразмыслив, решил не вынимать. Близоруко щурясь, он помахал указательным пальцем в воздухе и категорично заявил:
— Позвольте, сударь! Давайте это обсудим…
Праздник продолжался.
Степан пригубил немного аперитива и на этом ограничился: после попойки в румынской таверне с Куклюмбером и Генагогом к алкоголю он относился прохладно. Так же вменяем был трезвенник Бюргер, который уже минут десять развлекался тем, что бросал шпагу морского волка в старинный буфет на манер дротика.
А вот остальные набрались порядочно.
Парадный мундир Кулио был расстегнут, форменная рубашка помялась, а галстук вообще валялся в салатнице. Шеф, размахивая руками, возбужденно орал в отупевшее от грога рыло Генагога:
— Как на халяву водку хлестать — так всем не влом было подрядиться, да? А когда реально мир спасать пришлось — по кустам? Вразброд? А кишки на турбину никто, случайно, намотать не хочет?
— Вот это правильно! — кивал Генагог и бахал древком трезубца по полу. — Вот это по-нашему!
Куклюмбер соорудил из своего песцового манто лассо и демонстрировал тете Эмме чудеса ловкости. Аттракцион назывался «Зааркань Эльфа». Эльф, визжа от радости, бегал по зале и мимоходом дарил всем исключительно дружеские поцелуи. Коротышка в последнее время был особенно счастлив, потому что каждый день чатился с Томми.
Фантик, Киборг и Викинг резались в преф. Каждый из них, залихватски глотая коньяк из горла, уже раз по пять заказывал «мизер», и поэтому «горы» у всех троих были выше тибетских.
Шу показывал Моху магические фокусы. Зрелище было не для слабонервных. Пьянющий в слюни Маг создавал вокруг розовощекого толстяка кольцо огня и запускал рядом с ним шаровую молнию. Мох носился по кругу от грозно потрескивающей сферы как угорелый и крыл матюгами сверхъестественные хреновины…
А Степан смотрел на всё это форменное безобразие, и лишь одна мысль пульсировала в мозгу: что решат эти разгильдяи завтра? Кто-то из них ведь полетит с Кулио, а кто-то останется на Земле.
И не станет больше Братства…
За спиной вежливо кашлянули. Степан обернулся и увидел охранника, который старался сохранять деловой вид, но краем глаза наблюдал за царящим вокруг бедламом, и лицо его не могло полностью скрыть эмоций.
— Мистер Степан, — обратился он. — Там вас спрашивает какой-то человек. Я знаю, что было велено не отвлекать, но посетитель утверждает, что знаком с вами и проделал долгий путь.
— Хорошо, спасибо. Проводите в переговорку на втором этаже. Я сейчас поднимусь.
— Слушаюсь.
Охранник откланялся.
«Странно, кто бы это мог быть в такой поздний час?» — подумал Степан.
Глотнул минералки, одернул новый пиджак и вышел из залы, тихонько притворив за собой тяжелую дверь. Поднимаясь по лестнице, он все никак не мог отделаться от противоречивых мыслей.
Не мог решить.
С одной стороны, Степану очень хотелось отправиться вместе с Кулио к звездам, навстречу небывалым приключениям, новым горизонтам, навстречу открытому пути. А с другой — жаль было покидать родной дом. Ведь на этой неуклюжей планете он появился на свет, вырос. Здесь — его маман. Его город. Здесь — его мир…
В переговорке было тихо. Отблески свечей, горевших в тяжелых канделябрах, дрожали на старинной мебели, ковер под ногами был похож на какое-то мистическое покрывало. Пахло миндалем, стеарином и дорогим табаком.
Посреди комнаты стоял Генрих Карлович. Редактор провинциальной газетенки, в штат которой Степан так мечтал попасть.
Господи, как же давно это было.
— Здравствуйте.
Редактор вздрогнул, резко обернулся.
— О! Здравствуй, голубчик! Как хорошо, что я добрался до тебя! — Генрих Карлович засеменил к Степану, схватил за руку и принялся усердно ее трясти. — Не хотел посылать никого из сотрудников. Думаю, поеду лично, чтобы наверняка…
— Вам налить чего-нибудь выпить?
Редактор туповато посмотрел на Степана, усваивая информацию. Потом замотал головой:
— Нет-нет. Я вот, собственно, о чем хотел спросить, голубчик…
Генрих Карлович замялся. Видимо, ему было непросто перешагнуть психологический барьер и
