поодаль от шумных компаний, подросток «себе на уме».
- Это из-за Эрни. Кто-то из наших узнал, вернее, увидел, как мы сидели в пустом классе с «барсуком» в обнимку и самозабвенно целовались. Мне не простили не того, что я встречаюсь с парнем, а того, что «опустился» до Дома Хаффлпаф, это же самое дно Хогвартса, как вбивали мне в голову сокурсники, пока я не встретил Эрни…
- Ты очень его любил?
- О-о, да, очень, профессор Снейп, - говорит он громче, видя приближающуюся профессора Синистру.
- О, Элиза, Вы теперь, наверное, никогда не простите Вашего скромного поклонника, - говорю я так, чтобы слышала и Помона Спраут, - я вчера за десертом не проявил должного такта и не сказал Вам, насколько превосходно Вы выглядели. Что же до сегодняшнего утра, Вы поистине неотразимы, позвольте Вашу руку, я провожу Вас.
… Педсовет в разгаре - все делят и проклинают в присутствии Минни расписание, составленное ей же, правда, второпях, так что в нём множество накладок, ведь это первый год, когда Директрисе пришлось самостоятельно заниматься его созданием по образцу прошлогоднего. Блейз в самый разгар «битвы» опускает руку под стол и сжимает моё бедро перед коленями приподнявшейся со стула толстушки Помоны. Я перехватываю руку, когда она становится слишком бесцеремонной, и смотрю ему в глаза с укором.
- Золото, - шепчет мне Блейз.
- Что? Какое?
- В глазах.
- А у тебя - звёзды, - заявляю я во всеуслышанье, ведь нас, молчаливо сидящих на своих местах, дамы сейчас просто не воспринимают.
Когда ажиотаж спадает, сначала я, а за мной и Блейз, только взглянув на расписание и убедившись, что оно осталось для нас таким же, как и в прежнем году (и вовсе незачем было
так вопить!), ставим свои подписи на множество раз магически перекроенном несчастном расписании.
Обед в Большом зале давно закончен, мы руководим действиями домовых эльфов по передислокации мебели из бывших комнат Блейза. В них он оставляет только кровать… на которой его связали.
Когда работа закончена, и у нас появилась вторая гостиная, а кабинет Блейза выглядит теперь согласно его названию, мы, особенно это касается меня, обживаем вторую гостиную за парой рюмок коньяка и приятно пахнущими, настоящими сигарами, а ничего пугающего не происходит. Наконец, допив свой коньяк (я ещё остаюсь смаковать), Блейз уходит в большую гардеробную, где отыскивает одежду для посещения замка Эйвери. Я знаю, что это надолго и позволяю себе откинуться на подголовник кресла, чтобы вздремнуть часок.
… Стон, невероятный, более мучительный, чем я когда-либо издавал под пытками Бэллатрикс, а это значит - больно, очень больно, только я даже Блейзу, стоящему рядом и что-то говорящему, не могу показать… как мне больно. Я должен, перед Блейзом, прежде всего, заставить себя не застонать, несмотря на жуткую боль, я обязан стоять, как игрушечный Аврор, прямо и не падать, а как же хочется закричать! И я слышу отчаянные, отчего-то, слова Авады из уст Блейза, только говорит он так устало - ведь не подействует заклинание, но стук о землю чьего-то (его?) тела говорит об обратном, а моё мировосприятие искажено - стою, светило закатывается за горизонт, на котором - ни следа поселений, тени нынче длинны, но я не отбрасываю тени.
Я смотрю на свои ноги, но с ними всё в порядке, а у ног… в луже крови - голова Ремуса, искорёженная, страшная, с вытекшим глазом… Кто тебя так, Рем, мой Рем? - думаю я с нежностью и… улетаю, со мной - две призрачные тени без лиц, но это - не Дементоры, уж я-то знаю… тогда кто? Меня душит что-то, и я вижу красный закат на ещё перламутровом небосклоне…
Я просыпаюсь с дурным настроением и больной головой, привычно произношу Обезболивающее заклинание - не то, значит, коньяк, наливаю рюмку и залпом выпиваю, горло саднит… да что там было-то, во сне этом дурацком? Всё позабыл… а теперь выкурить сигаретку… и головная боль прошла, а вот и Блейз стоит передо мной, недоумевая, как я, со своей обычной скоростью, не успел одеться за почти что два часа.
- Я спал, - произношу хриплым голосом, - сейчас оденусь.
- И причешись обязательно.
Одеваясь, вглядываюсь в собственное лицо.
-
- Сев, а ты, случаем, ничего не забыл в Лондоне?
- Забыл - твой подарок, и мы туда заскочим.
- Ага, а ещё за моими бритвенными принадлежностями.
Я выскакиваю с незастёгнутыми шоссами, остальное - в порядке:
- Так ты обмануть меня вчера хотел?!
- Д-да, представь себе, хотел, но только для того, чтобы победить образ зверя в душе, я же не знал, как ты можешь, оказывается, помогать.
- А ещё обманывать будешь?!
- Только с благой целью.
- Ну, приехали, он мне ещё и лгать будет. Несносный мальчишка! - я стремительно пускаюсь за Блейзом, он - от меня. Наконец я валю его на кровать, но он кричит:
- Помнёшь же фалды себе. Се-э-в, я тоже такую «юбочку» хочу! - притворно хнычет он, дёргая меня за украшение традиционного костюма.
Мы опять хохочем до слёз…
- Ты не причесался, Сев, а нам уже пора. Надо же ещё и в Лондон заглянуть.
- Ты говоришь, как шваль, ой, как маггл, хотел я сказать.
- Так ты не избавился от привычки называть людей людьми? - строго интересуется Блейз. Смеха как не бывало, он вытирает глаза от навернушихся во время хохота слезинок, скопившихся в уголках непостижимо огромных сейчас, наверное, от сдерживаемого гнева.
- Ну, поссорься со мной из-за этих дрянных магглов!
- О-о, нет, Сев, просто мне обидно, прежде всего, из-за тебя, что ты, такой…
- Расчудесный и имеющий собственное мнение на всё… Всё это уже мы проходили однажды, Блейз, и если тебе нужен повод для ссоры, сойдёт любой, только не шваль, - устало говорю я, голому опять ломит. Надо было вместо того, чтобы спать и просыпаться в дурном расположении духа, верно, от содержимого сна, сходить к Поппи обследовать ушиб, а так:
- Anaestetio localus! - приложив руку к ушибу.
Блейз мгновенно преображается, становится участливым, спрашивает о самочувствии, вообще он - сама обходительность, но недоверие и непонимание уже настигают нас, и я говорю:
- Блейз, не запрещай мне только… думать о них, как о швали, но вслух ты лично от меня этого слова не услышишь, обещаю.
- Ты - моя любовь навеки! - он бросается мне на шею и нежно, но настойчиво целует, прося ответного поцелуя, и я тоже целую его, словно не делал этого вечность - горячо, страстно, ненасытно…
- Ты ведь ещё не застегнул шоссы? - вкрадчиво спрашивает Блейз, опускаясь на колени, - а не то мне придётся расстегнуть их.
- Блейз, я тебя умоляю - давай доберёмся до Эйвери, а там можно и сразу уединиться.
