отвоевала она себ?, уступая все вс?мъ!..
Шепелевъ былъ уже вчера арестованъ въ Ораніенбаум?, по приказу Григорія Орлова, и къ вечеру освобожденъ Алекс?емъ по просьб? Василька, но съ условіемъ выйти въ отставку и вы?хать изъ столицы навсегда. Юноша не горевалъ. Ему и сл?дъ жить въ захолустьи! Онъ представитель исконнаго дворянства, а не безродной знати! A правъ-ли онъ былъ! Не въ томъ д?ло! Онъ ему присягалъ!!..
Посл? молебна паперть собора гульливо залили блестящія волны сановниковъ, выливаясь изъ главныхъ дверей… Государыня, при громкихъ кликахъ, шагомъ двинулась въ открытой коляск?, среди с?раго моря людского, бушевавшаго на площади…
Въ этомъ мор? людскомъ, затертый густой кучкой обывателей, стоялъ, дивился на все и охалъ, какъ отъ боли, прі?зжій мужиченка костромичъ… И вдругъ онъ не стерп?лъ и спросилъ сос?да:
— Кто жъ энто такая будетъ?…
— Государыня императрица!
— A какъ же сказывали… — воскликнулъ онъ укоризненно, — что императрица померла! A она вонъ, матушка, въ тел?жк? золотой ?детъ…
— Дурень! То другая… Ты знать изъ трущобы какой…
— Другая! Ври, ты… Вишь, ей вс? шапку ломятъ. Стало быть, не другая, а сама наша матушка Россійская, жива и здорова! A баяли, помре!..
— Да, то была Лизавета Петровна, оголт?лый, и померла. A это Катерина Алекс?евна, тоже императрица, новая.
— Д-да, новая?… Такъ бы и говорилъ. То ино д?ло! Да! Вонъ оно что! Новая?!.. Ну, что жъ, ничего, пущай ее!..
1880
