найдется конверт, подписанный вашей рукой. Вероятно, вы послали его себе самой.
Комиссар поручил Люка пойти позвонить по телефону одному из инспекторов — пусть приступает к поискам письма. Честно говоря, он не был уверен в успехе, но делать было нечего — машина уже заработала.
— Неплохой ход, моя милая!
Впервые он назвал ее так, как мог бы обратиться к ней на набережной Орфевр, и она посмотрела на него со злобой.
— Признайтесь, вы меня ненавидите?
— Могу сказать, что особой симпатии к вам не питаю.
Теперь они находились в столовой только вдвоем.
Мегрэ медленно расхаживал взад и вперед по комнате, она по-прежнему сидела у окна.
— И если вам это интересно, могу добавить, что меня возмущают не столько ваши поступки, сколько ваше хладнокровие. Через мои руки прошло много мужчин и женщин. Вот уже три часа мы сидим друг против друга, вы, без сомнения, на пределе и все же продолжаете хранить спокойствие. С минуты на минуту вернется ваш муж, и вы попытаетесь изобразить из себя жертву. Но знайте, мы неизбежно докопаемся до правды.
— А что это вам даст? Я ведь ничего не сделала.
— Зачем же тогда что-то скрывать? К чему лгать?
Она не ответила: она думала. Нет, у нее не сдали нервы, как это обычно бывает. Просто ее мозг искал выход, взвешивая все за и против.
— Я ничего не скажу, — объявила наконец она, усаживаясь в кресло и прикрывая халатом голые ноги.
— Как вам угодно.
Мегрэ удобно устроился в кресле напротив.
— И долго вы собираетесь у меня оставаться?
— Во всяком случае, до возвращения вашего мужа.
— И вы ему расскажете о визитах месье Лорийе?
— Если будет необходимо.
— Вы хам! Жан ничего не знает. Он не имеет никакого отношения к этой истории.
— Но он, к несчастью, ваш муж.
Когда Люка снова поднялся наверх, он увидел, что они спокойно сидят в креслах, искоса поглядывая друг на друга.
— Письмом занимается Жанвье. Внизу я встретил Торранса, и он мне сказал, что человек был в лавке у виноторговца, через два дома от вас.
Мадам Мартен вскочила:
— Какой человек?
Мегрэ, не пошевельнувшись, ответил:
— Тот, что приходил сюда прошлой ночью. Полагаю, вы должны были этого ждать. Не найдя того, что искал, он явится, чтобы увидеть вас. Быть может, на тот раз он будет в другом расположении духа?
Она с ужасом посмотрела на часы. Через каких-нибудь двадцать минут поезд из Бержерака приедет в Париж. Если муж ее возьмет такси, он будет дома не позже чем через сорок минут.
— Вы знаете, кто этот человек?
— Догадываюсь. Мне достаточно спуститься вниз, чтобы в этом удостовериться. Это, по-видимому, Лорийе, которому не терпится снова заполучить свои ценности. '
— Это не его ценности.
— Скажем иначе — ценности, которые он, по праву или нет, считает своими. Он в затруднительном материальном положении, дважды приходил к вам, но ничего не смог добиться. Затем, переодевшись Дедом Морозом, проникнет в квартиру и скоро появится здесь. Он будет крайне удивлен, застав вас в нашей компании, и я убежден, что он окажется разговорчивей, чем вы. Вопреки существующему мнению, заставить мужчин заговорить легче, чем женщин. Как вы думаете, он вооружен?
— Не знаю.
— А я думаю, что вооружен. Он достаточно долго ждал. Не знаю, что вы ему говорили, но в конце концов он счел это подлостью. К тому же этот господин очень расстроен. А слабые люди, когда их доводят до крайности, самое страшное, что можно себе представить.
— Замолчите!
— Не хотите ли вы, чтобы мы удалились и вы могли его принять?
В записях Мегрэ отмечено:
'10 часов 38 минут. Она заговорила'.
Ее первые признания в протокол не заносились. Это были отрывистые, злобные фразы, и Мегрэ часто говорил вместо нее, выдвигая предположения, которые она не отрицала, а только иногда уточняла.
— Вы что хотите знать?
— В чемодане, который вы сдали на хранение, лежат деньги?
— Банковские билеты. Чуть меньше миллиона.
— Кому они принадлежат? Лорийе?
— Не больше, чем мне.
— Одному из его клиентов?
— Человеку по имени Жюльен Буасси, который часто приходил в магазин.
— Что с ним случилось?
— Он погиб.
— Каким образом?
— Его убили.
— Кто?
— Лорийе.
— Зачем?
— Я внушала ему, что уехала бы с ним, если бы он располагал большими деньгами.
— Вы тогда уже были замужем?
— Да.
— Вы не любите мужа?
— Я ненавижу посредственность. Всю жизнь я прожила в бедности. Всю жизнь я только и слышала, что разговоры о деньгах, о необходимости терпеть лишения. Всю жизнь все вокруг высчитывали каждое су, и мне тоже приходилось это делать.
Она выливала злость на Мегрэ, словно он был виновен в ее бедах.
— Вы уехали бы от Лорийе?
— Не знаю. Может быть, через некоторое время.
— После того, как отобрали бы у него деньги?
— Я вас ненавижу.
— Как было совершено убийство?
— Буасси был нашим клиентом.
— Любителем эротических книг?
— Таким же распутником, как другие мужчины, как Лорийе, как, вероятно, и вы. Он был вдов, жил один, снимая комнату в отеле, но был очень богат и очень скуп. Все богачи скупы.
— Однако вы же не богачка.
— Могла бы ею стать.
— Если бы Лорийе вновь не появился. Как был убит Буасси?
— Он очень боялся девальвации и, как многие другие в то время, хотел превратить свои деньги в золото. Лорийе регулярно привозил золото из Швейцарии. Плату брал вперед. Однажды Буасси принес в магазин крупную сумму. Меня в это время не было: я уходила по делам.
— Нарочно?
— Нет.
