на первом этапе создания этих ремонтных предприятий), который обеспечивался запасными частями и ремонтно-технической документацией (РТД).
За годы столь разнообразного «общения» у меня сложилось свое мнение об этом легендарном танке. Конечно, оно субъективно, но стоит учесть, что я реально служил на «тридцатьчетверке», мог оценить ее положительные и негативные качества в послевоенных условиях, когда уже хорошо знал танки Т-54 (являвшиеся, кстати, эволюционным развитием Т-34). Поэтому думаю, рассказ о службе легендарной машины уже после Второй мировой войны будет небезынтересен.
Приемные экзамены в академии мы, вчерашние десятиклассники, сдавали в июле 1952 г. Отбор был очень строгий, учитывались не толькоа ттестат зрелости и сданные экзамены, но и физическая подготовка будущих слушателей. Предпочтение отдавали спортсменам, среди которых были мастера спорта, перворазрядники, члены сборных команд страны и Москвы по различным видам спорта. Я имел вторые спортивные разряды по гимнастике и стрельбе, да и сдал все экзамены на отлично, кроме иностранного языка. Хорошо помню, что все отличные оценки получил мой товарищ, великолепный спортсмен Ю.С. Тихомиров.
Нас отобрали около 120 человек (четыре отделения I-го курса второго инженерного факультета академии, по 30 человек в отделении), постригли наголо, одели в солдатскую форму б/у («бывшую в употреблении») с курсантскими погонами, выдали кирзовые сапоги и к 1 августа 1952 г. отправили в академический учебный лагерь в район Солнечногорска, где мы прошли двухмесячный курс молодого солдата и приняли воинскую присягу.
Скажу откровенно, что первое знакомство с «тридцатьчетверкой» не произвело на меня большого впечатления, так как в лагере мы ежедневно видели много новых по тому времени танков Т-54, ПТ-76, ИС-3, которые внешне выглядели более внушительно и элегантно.
Но особенно запомнился такой эпизод. В один из сентябрьских дней нас детально познакомили станком Т-34-85. Двухчасовые занятия с нами проводил преподаватель кафедры танков майор Киселевский, очень эрудированный и грамотный инженер, немного пижонистый (в лагере все время ходил с тросточкой). Танк стоял с открытыми люками и снятой крышей МТО. Все было видно и доступно как снаружи, так и внутри танка. Майор Киселевский рассказывал нам популярно о конструкции танка и его агрегатов, в том числе объяснял назначение различных люков и заглушек в днище танка. Указывая на приваренный колпак-заглушку в днище под вентилятором, он дал нам следующие пояснения. Танк проектировался и начал серийно выпускаться еще до войны, по его эксплуатация выявила такой дефект, как недостаточный зазор между лопатками воздушного вентилятора системы охлаждения двигателя, закрепленного на главном фрикционе, установленном на носке коленчатого вала двигателя, и днищем танка. Это приводило даже при незначительной деформации днища к аварийной ситуации, когда лопасти вентилятора могли задевать днище. Главный конструктор танка принял простое, но единственно правильное в той ситуации решение: не изменять габаритные размеры вентилятора, т. е. его производительность, не менять размеры корпуса и силовых агрегатов Т-34, а также его компоновку, а просто вырезать в днище отверстие под вентилятором и затем его заглушить приваренным колпачком Так, гарантийный зазор между вентилятором и днищем танка был увеличен на 20 мм, что обеспечило его надежную эксплуатацию.
Все были довольны разъяснением. Но один любознательный и дотошный курсант Б. не успокоился, продолжал задавать вопросы и тут же давать свои конструктивные предложения: нельзя ли было уменьшить диаметр вентилятора, увеличить его ширину, приподнять двигатель и т. п. Майор Киселевский терпеливо разъяснял, что нельзя, так как это могло привести к уменьшению производительности вентилятора, а она и так была минимальной и с трудом обеспечивала систему охлаждения двигателя, да и то не на всех режимах работы. Кроме того, перемещение двигателя и его подъем увеличивали размеры корпуса по высоте и длине и были недопустимы, так как увеличивали вес танка и т. д. Но когда этот курсант уже во время перерыва подошел к Киселевскому с очередным предложением, тот не выдержал: «Пошел ты на…, откуда такой умный свалился? Целая плеяда талантливейших конструкторов пыталась решить эту задачу, не меняя основных конструктивных параметров танка и его агрегатов, а ты впервые в жизни увидел танк Т-34 — и уже даешь советы!»
Позднее курсант Б., став полковником, кандидатом технических наук, преподавателем академии, сохранил в себе такие качества, как любознательность, настойчивость и упорство, граничащее с упрямством. А у меня и сегодня, не знаю почему, существует ритуал — находить этот приваренный колпачок на днище танков Т-34 различных модификаций и годов выпуска, которые теперь больше стоят на пьедестале как памятники или выставлены как образцы военной техники на многочисленных площадках различных музеев. Не так давно, разговаривая в Центральном музее Вооруженных Сил с глубоко уважаемым мною известным историком, знатоком отечественного танкостроения М. Коломийцем, я задал ему, скорее из озорства, вопрос про эту памятную заглушку. Его ответ был уклончивым. Впрочем, такой же профессиональный интерес проявляют иногда ветераны танкостроения к сварным швам танка. Для них главное — ручная это или автоматическая сварка брони.
Что до самой учебы в академии в 1952–1957 гг., то она была очень напряженной. Шло стремительное перевооружение армии на бронетанковую технику первого послевоенного поколения (танки ПТ-76, Т-54, Т-54А, Т-54Б, Т-10М, бронетранспортеры, боевые машины ВДВ и т. д.). Как высшее техническое и военное заведение кроме общеобразовательных дисциплин мы теоретически и практически подробно изучали системы стабилизации основного вооружения БТВТ, инфракрасную технику, включая танковые приборы ночного видения и прицелы, защиту от обычных противотанковых средств и от оружия массового поражения, оборудование для подводного вождения танков, ракетное вооружение танков, ПТУР и многое другое из новейшей по тому времени техники. Проходили практические занятия на учебной базе академии, заводская производственная и ремонтная практика, войсковая стажировка. И ничего связанного с танком Т-34.
Офицерами мы стали уже 18 сентября 1953 г., на втором курсе. Тогда же большую часть из нас (около 80 человек) внезапно отправили в Киев. Там на базе 11 высших военных учебных заведений было создано Высшее инженерное ракетное техническое училище войск ПВО. И слушателям-танкистам пришлось переквалифицироваться в ракетчиков. Требование времени. Это был непростой период, вместивший крупнейшие события, повлиявшие на дальнейшее развитие нашей страны, и в первую очередь на Вооруженные Силы, а в какой-то мере и на судьбу многих из нас: смерть Сталина, приход к власти Хрущева, ракетное перевооружение, пересмотр стратегии военного развития страны, сокращение Вооруженных Сил, взлет и падение маршала Жукова.
Тем не менее я оказался среди тех, кто закончил академию в декабре 1957 г. Диплом по теме «Газотурбинный низкотемпературный танковый двигатель» защитил на «отлично». Был первый послевоенный прием выпускников академий в Кремле, тогда же значительная часть молодых офицеров попала на научно-исследовательский испытательный полигон в Кубинку и в военную приемку. Остальных, в том числе меня, направили в войска.
После отпуска в начале января группа выпускников академии прибыла в Вюнсдорф, в ставку Группы советских войск в Германии (ГСВГ). Я, согласно предписанию, был направлен в 32-ю мотострелковую дивизию, штаб которой находился в г. Стендале (Штендаль) и которая входила тогда в 3-ю общевойсковую армию (г. Магдебург).
