его правилам. Как опытный в духовной жизни наставник, старец Ефрем снискал себе глубокое уважение и в отдаленных от обители краях; слух о его святой, добродетельной жизни достиг святителя Тихона Задонского, который питал к старцу Ефрему такую искреннюю любовь и такое глубокое уважение, что имел с ним духовную переписку. Действительно, о. Ефрем поставил Саровскую обитель на степень высокого внутреннего и внешнего благоустройства.
После видения Божией Матери во время дремоты, у западной стены приходского Дивеевского храма, мать Александра в великой радости дошла до Саровской пустыни, процветавшей тогда святостью жизни многих великих и явных подвижников. Познакомившись с ними, она открыла им душу свою и попросила от них, так же как и от Киево-Печерских старцев, совета и вразумления, как поступить ей в столь удивительных обстоятельствах. Саровские старцы подтвердили ей слова и пояснения рабов Божиих Киево-Печерских иноков и также посоветовали всецело предаться воле Божией и исполнять все ей указанное Царицей Небесной. Насладившись беседой и молитвами в Сарове, мать Александра, послушная воле и указанию Царицы Небесной, собралась переехать на жительство в Дивеево. «Живи и угождай здесь Богу до конца дней своих!..» — сказала ей Владычица.
Но разнопоместное и чрезполосное село Дивеево было тогда весьма неудобно для житья монахине, ищущей молитвенного покоя. Постоянный шум от стечения большого числа рабочих на открытых здесь заводах, добывавших железную руду, ссоры, драки, разбои — все это давало всей местности особый характер, неприязненный для всего мирного, святого и божественного. Поэтому Саровские старцы посоветовали матери Александре, чтобы исполнить волю Богоматери, поселиться вблизи Дивеева, в деревне Осиновке, отстоящей всего на две версты от села. К этому представился и случай, так как в деревне Осиновке проживала некая вдова Зевакина, имевшая свой отдельный флигель. Эта деревушка, Дивеевского прихода, входила во владение князей Шахаевых. В записках протоиерея о. Василия Садовского говорится, что флигель г-жи Зевакиной находился за господским садом князей Шахаевых, где теперь скотный двор, и поэтому прозывался Мельгуновским флигелем.
Агафья Семеновна исполнила советы святых Саровских старцев и поселилась в деревне Осиновке у госпожи Зевакиной. Здесь вскоре заболела ее 9-10-летняя дочь и скончалась. Мать Александра увидела в смерти своей единственной дочери еще указание Божие и подтверждение всего возвещенного ей Царицей Небесной. Порвалось последнее звено, связывающее ее с миром...
Тогда Агафья Семеновна по благословению Саровских старцев решила действительно отрешиться от всего своего имущества и окончательно распорядиться своими именьями. Для этого она покинула Осиновку, Саров и отправилась в свои поместья. Немало времени потребовалось ей для устройства дел: отпустив своих крестьян на волю за небольшую плату и тех, которые не желали воли, распродав за сходную и невысокую цену тем добрым помещикам, которых они сами себе выбрали, она совершенно освободилась от всяких земных забот и значительно увеличила свой и без того большой капитал. Затем она часть капитала положила вкладами в монастыри и церкви для поминовения родителей, дочери и родных, а главное — поспешила на помощь туда, где надо было достроить или возобновить храмы Божий. Мать Александра обеспечила немало сирот, вдов, нищих и требующих помощи Христа ради. Современники ее указывают двенадцать церквей, построенных и возобновленных Агафьей Семеновной.
Нигде не говорится о том, в котором году вернулась Агафья Семеновна в Саров и Дивеево, но надо предполагать, что несколько лет потребовалось для распродажи имений и крестьян. В записках Н. А. Мотовилова значится, что она прожила в деревне Осиновке три с половиной года до смерти дочери. Вероятно, возвращение ее произошло около 1764-1766 года. Саровские старцы благословили ей поселиться у приходского дивеевского священника о. Василия Дертева, жившего с одной старухой женой, известного своей духовной жизнью, с которым мать Александра была уже знакома во время своего нахождения в деревне Осиновке.
Таким образом Агафья Семеновна выстроила себе келью на Дворе дивеевского священника о. Василия Дертева и прожила в ней 20 лет, совершенно забыв свое происхождение и нежное воспитание. По своему смирению она упражнялась в самых трудных и черных работах, очищая хлев о. Василия, ходя за его скотиной, стирая белье и проч.
В 1767 году мать Александра приступила к постройке каменного храма в Дивееве, во имя иконы Казанской Божией Матери, взамен старого деревянного и приходящего в ветхость храма святителя Николая Чудотворца. Этот важный для нее вопрос во всех отношениях она порешила по благословению нового Саровского подвижника о. Пахомия, который отличался необыкновенными духовными дарованиями и особенно пришелся по духу матери Александре.
Иеромонах Пахомий, в миру Борис Назаров Леонидов, был родом из курских купцов и с юных лет посвятил себя на служение Господу. Постриженный в 1762 году в монашество, он был точным исполнителем обетов, кроток, смиренномудр, молитвенник и постник. Воздержание его простиралось до того, что он никогда не имел в своей келье ни пищи, ни питья, а за общей трапезой вкушал мало. Вся братия его любила и уважала.
Мать Александра в постоянной заботе об исполнении ею воли Божией, возвещенной Царицей Небесной, и совершенно свободная от житейских дум и дел, с мудрой осторожностью приступала к созиданию общины, которая впоследствии должна была разрастись в монастырь. Несомненно, во время неустанной ее молитвы Матерь Божия открыла ей, что следует прежде всего озаботиться о построении каменной приходской церкви, и именно в честь Казанской Ее иконы. Саровские старцы с о. Пахомием, к которому мать Александра чувствовала особенную духовную любовь, со своей стороны молились, получили внушение и благословили праведницу на построение церкви. Агафья Семеновна подала прошение епархиальному начальству, и когда получилось разрешение, приступила к постройке на том самом месте, где явилась ей Царица Небесная.
В 1770 году настоятель Саровской пустыни о. Ефрем начал построение соборной церкви во имя Успения Божией Матери. Вслед за тем наступили голодные годы, в особенности 1775-й, задержавшие успешный ход построек и причинившие большие беды населению. Строитель о. Ефрем отличался тем, что был весьма милостив и сострадателен. Во время голода многие питались древесной корой, смешивали с хлебом гнилое дерево и дубовые желуди, и о. Ефрем, проникнутый чувством сострадания к бедствующим, приказал всех приходящих в обитель кормить и поить. Семь месяцев он кормил ежедневно по нескольку сот, а иногда и тысяч человек. Замечательно, что любовь к нищим восходила у о. Ефрема до степени самоотвержения. Некоторые из братии начали было на него втайне роптать, опасаясь недостатка хлеба для самих себя, и, услыхав это, о. Ефрем созвал старейшую братию, рассказал им настоящие всеобщие нужды в народе и с глубоким вздохом произнес: «Не знаю, как вы, а я расположился, доколе Богу будет угодно за наши грехи продолжать глад, лучше страдать со всем народом, нежели оставить их гибнуть от глада. Какая нам польза пережить подобных нам людей? Из них, может быть, некоторые до сего бедственного времени и сами нас питали своими даяниями». И, приказав кормить народ по-прежнему, присовокупил, что в пище недостатка не будет; и действительно, спустя несколько дней прибыл в обитель обоз с хлебом, возов около 50. По показанию извозчиков, какой-то неизвестный нанял их и, насыпая хлеб, заплатил за провоз и приказал отвезти в Саровскую пустынь.
Протоиерей о. Василий Садовский пишет в своих записках, что старики ему рассказывали о страшном голоде в 1775 году, и как матушка Агафья Семеновна их всех собирала тогда, еще малолетних, к строящейся Казанской церкви и заставляла подносить кирпичи к кладчикам. За это она кормила их вечером сухарями с водой и платила каждому по пятаку в день, приказывая деньги отдавать родителям. Таким образом дивеевские прихожане прожили голодное лето при пособии матери Александры без нужды, когда окрестные крестьяне страшно нуждались и мучились с семьями.
Когда была освящена Казанская церковь, в точности неизвестно, но надо предполагать, что построение ее окончилось, судя по св. антиминсу, через пять лет, то есть в 1772 году. Антиминс главного престола во имя иконы Казанской Божией Матери священнодействован Высокопреосвященнейшим Палладием, архиепископом Рязанским. Левый придел, в память бывшей на этом месте деревянной церкви святителя Николая Чудотворца, посвящен имени того же святителя, и антиминс священнодействован в 1776 году Рязанским епископом Симоном. Правый придел по особому чудному указанию Божьему посвящен имени святого первомученика архидиакона Стефана, и антиминс его священнодействован в 1779 году тем же Симоном, епископом Рязанским. Мать Александра недоумевала, какому святому посвятить третий придел, и поэте му однажды всю ночь молила в своей келье Господа указать Свою волю. Вдруг послышался
