назначено судьбой, чтобы я тебя встретил через двадцать лет рабства. Бабушка? Да что бабушка...прежде всего она шаманка. Двадцать лет... ну да ладно — речь не обо мне. Ты всё усвоил по поводу ситуации?
— Вроде ясно. И ничего не ясно. Когда, говоришь, поведут на случку...тьфу! Слово-то какое! Противно!
— Мне тоже, вначале, было противно...а потом начал ждать этого дня. А куда деваться — виновато развёл руками Аркан — мы же всё-таки мужчины. Конечно, можно найти себе партнёра среди рабов...но мне лично претит это дело. Надеюсь, как и тебе...
— Само собой! — сплюнул я — думаешь, за что я этого кадра прибил?
— Ну вот и ладно. Отдыхай, и берегись в лесу неожиданностей.
Аркан хлопнул меня по плечу и ушёл на своё место, а я улёгся на тюфяк и задумался: почему-то рассказ Аркана меня не удивил — все мы, русские люди, так или иначе коснулись лагерей заключённых — песни о тюрьмах (ненавижу тюремный шансон), рассказы, жаргонные-блатные словечки, «понятия» — всё это въелось в кровь, так что я ожидал чего-то подобного, и больше был удивлён не тем, что мне объявили «вендетту», а тем, что они так долго ждали. Но и это было объяснимо — я их хорошенько покалечил, сломал руки и ноги, поэтому им тоже нужен был период для восстановления, да и если вспомнить фразу одного из итальянских донов, «месть, это то блюдо, которое нужно есть холодным». Жаль, что я не знаю их в лицо, поубивал бы к чёртовой матери... Я усмехнулся — что сделалось с офисным планктоном. Василием Звягинцевым? Куда делся этот рыхлый кусок поролона, плывший по течению двадцать пять лет? А что делать? Засунь вас в рабские казармы, поставь под угрозу смерти — не так ещё начнёте думать! Только вот и лица этих врагов мне бы ничего не дали — прав Аркан, единственный способ — бежать. Ну вот, к примеру, поубивал я часть супостатов — а у них ещё друзья, они опять начинают мстить, и процесс этот бесконечен — а хозяева, что, будут смотреть на то, как я уничтожаю их имущество? В общем — раз увернулся от попытки убить, два увернулся, сорок раз, а на сорок первый грохнут, вот и всё. Да и на свободу хочется выйти...только вот смутно представляю — как я буду жить в этом мире. Что я умею делать? Долбить каменным топором по стволам деревьев? Поднимать тяжести? Грузчиком в порт идти? А что, тоже вариант. Ладно, там посмотрим, надо ещё выбраться отсюда, не погибнуть в лесу, добраться до города. Чувствую, что это будет очень, очень сложно.
Неделя до «дня случки» прошла спокойно, если не считать того, что я чуть не погиб в болоте — можно было бы счесть это случайностью, но после рассказа Аркана, я уже во всём видел руку врага.
Вот как это было: через три дня после нашего разговора, я, до того предельно осторожный и подозрительный, слегка расслабился — покушений нет, ничего не происходит — любой человек решит, что всё в порядке и нечего бояться. И вот, наша цепочка тащит здоровенную ветку, только что отрубленную от гигантского ствола.
Я, как обычно, шёл предпоследним в связке, таща это здоровенное корявое бревно наравне с остальными девятью своими соратниками. Под ногами чавкало болото, и если бы не ременные завязки, которые привязывали мои деревянные сандалии к ноге, обвивая икры ног, обувь давно бы осталась в чёрной вонючей чавкающей жиже. Одно место было особенно топким, его обходили стороной, осторожно шагая по краю заросшей зелёной ряской лужи.
Неожиданно, я почувствовал, как ствол дерева у меня на плече резко потяжелел, как будто сила тяжести увеличилась раза в два. Я напрягся, и постарался удержать дополнительный вес, что, вначале, мне удалось, хотя для этого пришлось остановиться. Встала и вся цепочка людей, я попытался посмотреть, что там случилось, и внезапно получил удар под колено, той ноги, которая была ближе к окну с трясиной. Как потом объяснял виновник происшествия, сосредоточенно прятавший глаза во время рассказа, он увяз в болоте, споткнулся, и повис на бревне, которое мы тащили. Вытащив свои ноги, он попытался встать, но подскользнулся на гнилой ветке, и случайно подбил мою ногу. Как бы то ни было, но я свалился в окно с трясиной, потянув за собой всю цепочку рабов.
Ощущение было отвратительное — погрузившись с головой в вонючую чёрную жижу, я рефлекторно попытался вздохнуть и с трудом заставил себя успокоиться — воздуха, что был в моих лёгких, вполне хватит на несколько минут, где-то вверху лежит бревно, которое нужно найти руками, да и цепочка не оставит в трясине, сейчас потянут и вытянут меня. Так оно и случилось — верёвка натянулась, и меня стали тянуть наверх, сдирая кожу с ноги. Вот только эффект это вызвало противоположный — нога подымалась к поверхности, погружая в трясину мою голову. Я понял — сейчас меня нормально утопят, и как всегда в критических ситуациях меня охватила ярость — а вот хрен вам! Я уцепился руками за верёвку, перехватился, ощущая, как в висках стучит кровь — перед глазами уже плавали багровые круги, ещё немного, и я или потеряю сознание, или вдохну эту грязную жижу — и вытолкнул себя наверх, к стволу, лежащему поперёк трясины. Нащупав руками шершавую кору, я рванулся вверх и хлоп! — выставил на воздух заляпанную, покрытую ровной грязевой коркой физиономию.
Вероятно, кто-то был очень разочарован таким результатом. Ну что тут поделаешь — не всё получается, как мы хотим, а убить Белого Васа не так просто... Было ли это случайностью? Не верю. Слишком много совпадений. Бить этого придурка я не стал, но теперь утроил осторожность, так что до дня «Х» ничего со мной больше не случалось.
Это был выходной день — просто так совпало. Наш штрафной барак в полном составе отправлялся в женский лагерь. Перед этим все сосредоточенно отстирывали свои набедренные повязки, мыли головы, отмывали своё тело. Как ни странно, собрались идти и те, кому женское общество, казалось бы, и не совсем необходимо — гомосексуалистов тут хватало, и это понятно — десятки лет в мужском обществе, без женщин, да ещё в атмосфере насилия... Потом я понял, почему и они с удовольствием шли к женщинам — всё какое-то разнообразие, новые впечатления, новая информация, ну как поход на танцульки, если сравнивать это с Землёй.
После недолгого завтрака нас построили, и окружив стражей, человек двадцать — с луками, копьями, мечами, повели из лагеря. Я внимательно присматривался к страже — очень уж не понравились мне эти луки — они напоминали те, что я видел на картинках в инете — кривые штуки со многими выгибами, сделанные из кусков кости и дерева. Эти луки хранились в специальных чехлах — как откуда-то всплыло у меня в памяти, чехлы назывались горитами. Луки очень походили на луки земных скифов, и я помнил, что они, при небольших размерах — до семидесяти сантиметров в длину — отличались огромной мощностью. Так-то мне было наплевать на эти луки, если только не вспомнить, что стрелы, выпущенные из них, вполне могли пробить некого офис-менеджера навылет. Ну, может и не навылет, но от этого не легче. Кроме луков, как я с печалью отметил, имелось по несколько отвратительно-острых метательных предметов, именуемых дротиками...
В общем, моя задача не была лёгкой, это я увидел воочию. Мне предстояло пробежать, петляя, около пятидесяти метров до леса, укрыться в нём от летящих стрел и дротиков, а потом, пользуясь только чутьём и удачей выйти к городу, который отсюда находился километрах в сорока, и это человеку, для которого выезд на пикник с шашлыками был на уровне путешествия за три моря...кошмар!
По дороге я внимательно осматривался, наблюдая за поведением охранников, и увидел, что они все были насторожены и готовы к гадостям от заключённых. Рабов было человек сто пятьдесят, и если бы все сразу кинулись в лес, то точно ушли бы от солдат...бОльшая часть. Остальные полегли бы под выстрелами и дротиками — луки вынуты из горитов, стрела наложена на тетиву, а то, что охранники умеют пользоваться луками, я видел полчаса назад, когда солдат сбил стрелой зверька с дерева за сто метров от колонны. Мне кажется, что он это сделал нарочно, чтобы продемонстрировать — вот что будет с каждым, кто решится бежать. Приходилось верить Аркану и оставить побег на возвращение.
Дорога к женскому лагерю заняла около трёх часов — по прикидкам, до этого лагеря было километров пятнадцать — шли мы очень ходко.
Лагерь открылся с возвышения — он, как и наш, стоял на плоской равнине. Как я узнал у «старожилов», женщины лагеря занимались выделкой и пошивом тканей и кож, ну и производством новых рабов — живот же не мешает женщине шить тунику или набедренную повязку.
Фактически это была ферма по производству рабов. Производители постоянно менялись, чтобы улучшать породу рабов — обычно для случки подбирали самых сильных и крепких, но велось и несколько линий — была и такая — красивых рабов случали с красивыми рабынями, производя рабов для утех, а также для прислуги. Хозяева желали иметь красивый рабочий скот и сильный, выносливый рабочий скот. Я,
