конечно, вряд ли попадал в графу «красивый производитель», скорее в разряд сильного скота, поэтому ничего особо интересного не ожидал. Да и противно всё это было — хотя в моём теле и кипела нерастраченная мужская сила, но мысль о том, что придётся совокупиться с неизвестной женщиной, через которую прошли множество мужчин, не способствовало одобрению этой затеи. А вдруг она от меня забеременеет? И мои дети всю жизнь будут рабами на этой хреновой планетке! От этой мысли делалось тошно. Всё моё воспитание свободного человека, мои гены вольнолюбивой казацкой донской вольницы протестовали против такого порядка вещей. Если я вырвусь из этого дерьма, сделаю всё, чтобы помешать рабовладению!
Широкие деревянные двери со скрипом, тяжело открылись, и мы вошли на территорию лагеря. Особого ажиотажа не виделось — похоже, здесь привыкли к приходу партий мужчин. Нас провели к зданию в центре лагеря — огромный барак, длиной метров двести, не меньше.
По дороге мои сотоварищи рассказывали, что в этом бараке огромное количество, не менее тысячи, комнаток, в которых, собственно, и происходило всё действо. На всё — про всё нам отпускалось два часа времени. За это время мы имели право зайти в любую комнатку и иметь контакт с любой женщиной, которая в ней находилась — в знак того, что комната не занята процессом, на двери вывешивался засохший кукурузный початок...видимо, что-то вроде фаллического символа.
Посреди барака тянулся длинный коридор, терявшийся вдали, он освещался окошками, сделанными под потолком в дверях, и в стенах барака. Мне почему-то казалось, что женщины в этом лагере должны быть зашуганы, всё время плачут и страдают, ожидая, когда к ней придёт производитель и овладеет ей под всхлипывания и причитания о несчастной жизни. Всё оказалось не совсем так, или вернее, совсем не так.
Когда я, в числе претендентов шёл по коридору мимо дверей «кабинетов», неожиданно, дверь одного из них распахнулась и довольно крепкая рука втянула меня в комнату. Я оказался перед светлыми очами женщины лет двадцати пяти-тридцати, довольно миленькой, но выше меня более чем на полголовы. Вообще-то, я уже стал привыкать, что все вокруг выше меня — большой рост существ и растений, конечно, обуславливался гораздо меньшей тяжестью на этой планете — всё тянулось ввысь, зато и кости животных, и деревесина, были менее прочны, чем на Земле — природа практична, зачем тратить больше ресурсов на укрепление плоти, когда можно обойтись гораздо меньшим количеством материала. В общем все люди, которых я видел в этом мире, отличались высоким ростом, довольно хрупким субтильным телосложением. Если у мужчин это смотрелось как то...хммм..по женски, то у женщин — судя по тому экземпляру, что стоял передо мной, это выглядело прелестно.
Стандартная набедренная повязка и что-то вроде короткого топика прикрывали её смуглое тело, немного раскосые, большие, серые глаза с интересом рассматривали моё приземистое массивное тело.
— Привет, белый! — со смехом поприветствовала меня эта подиумная модель — наконец-то я выцепила что-то интересное, а то одни и те же, одни и те же! Ты откуда такой взялся? Иди сюда, садись на лежанку, знакомиться будем! Или ты сразу готов перейти к делу? ОООО! Вижу — уже готов! А чего остолбенел? Ну-ка иди сюда, времени не так много, а тобой ещё моя подружка заинтересовалась, Синига, она тебя в щелку видала, когда вас по полю вели. Как я ловко тебя выцепила! Ай да я, ай да молодец!
Всё это девушка выпалила в кратчайшее время, не дав мне сказать ни слова, затем, в считанные секунды она ободрала меня как капустную кочерыжку, содрав набедренную повязку и плюхнув на лежанку. Вот не думал, что со мной так легко сладить какой-то девчонке...впрочем — я и не сильно сопротивлялся...два раза.
Потом мы лежали рядом, в испарине, довольные друг другом.
Как всегда, после энтого дела меня потянуло поговорить:
— Скажи...хммм...как тебя звать? Карана? Карана, у тебя много мужчин было?
Девушка хихикнула, поглаживая мне живот:
— Глупый! Я что их, считала? У меня уже трое детей есть, удачно зачатые. Вообще-то я из рабынь для прислуги, сюда недавно попала. Провинилась, побила хозяйскую посуду, вот они сюда меня и засунули, типа в наказание, вместе с подружкой моей, Синигой. Кстати, я бы, конечно, ещё с тобой покувыркалась. Но как подружку обидеть? Давай, собирайся с силами, скоро к ней пойдёшь.
— А надо? Мне и тебя хватит.
— Дааа? А может и правда, ну её, эту Синигу? Так вот, здесь даже лучше, чем в семье хозяина, веселее — много мужчин, много женщин, а там — шаг не сделай, хозяйка лупит всё время. Я красивее её в сто раз, вот она и ревнует, каждый раз, как хозяин зовёт меня к себе в постель. Хозяйка потом лупцует, якобы за какие-то провинности, грязная карга. Сама побила посуду и на меня свалила — в отместку. А тут не так уж плохо.
— А то, что ты рабыня, тебя не угнетает? Неужели на свободу не хочется?
— А я другой жизни не знаю — я так и родилась рабыней. Как вошла в возраст — с мужчинами стала спать. Если я выйду на свободу — куда я пойду? Что буду делать? Спать с мужчинами, пока им меня хочется, в публичный дом. Так чем жизнь на свободе отличается от моей жизни? Тем, что там ещё и голодать можно, а тут всегда накормят, дадут одежду, дадут мужчину, чтобы с ним спать. Тем более, что после смерти, если я буду правильно себя вести и не нарушать законов, я могу возродиться уже той же хозяйкой поместья с множеством рабов, и тогда сама буду помыкать рабами. Наша жизнь тут временна — так говорят боги и жрецы, у нас множество циклов перерождения, и если вести себя хорошо, можно возродиться богатой и успешной.
Я задумался — вот те раз!— это всё ведь напоминало индийские верования. Буддизм, перерождения, карма — очень удобная религия для поддержания порядка в государстве. Сегодня ты раб, а завтра богатей. Очень, очень удобная религия. Хорошо они промывают мозги согражданам...
— Ну так что, беленький, продолжим? Тебе помочь?
И она помогла...
Два часа пролетели как одна минута.
По коридору засновали охранники и забарабанили в двери. Карана потянулась гибким обнажённым телом, блестящим от любовного пота, и сказала:
— Ну что же, прощай, беленький, надеюсь ещё увидимся...при твоём небольшом росте, твои части тела...хммм...очень, очень достойны. Рада, что я тебя уцепила. А Синига будет ругаться! Ой-ёй!
Она рассмеялась и утомлённо закрыла глаза.
На обратном пути колонна шла гораздо медленнее, как минимум в два раза — все шагали вразнобой, нога за ногу, нестройно, охранники частью спрятали луки в гориты, а частью сняли стрелу с тетивы и размахивали в такт движению луками, обсуждая тех стройняшек, которых посетили.
Они яростно обличали друг друга в брехне — ну никак не мог посетить десять женщин за два часа, этот доказывал что мог и посетил, а они жалкие подобия мужчин — два охранника на этой почве даже чуть не подрались. Заключённые тоже обсуждали происшедшее действо — в общем, всё было так, как описывал Аркан.
Всё это я отмечал, наматывал на ус и готовился к побегу. Место побега я наметил ещё по дороге в женский лагерь — река там делала крутой поворот под девяносто градусов, и можно было бежать вдоль неё прямо вглубь джунглей — ну а там уже ясно будет, что и как. Конечно, мне было сложно, с моим-то зрением, видеть то, что находится далее ста метров — какие-то туманные картинки, но что поделать — я надеялся на свою удачу.
Это место находилось примерно на полпути к нашему лагерю, и это было хорошо — утомлённые любовными играми охранники расслабятся ещё больше, под палящими лучами солнца, и мой замысел легче будет осуществить.
Через три часа — как я уже говорил, дорога назад заняла минимум в два раза больше времени — мы подошли к тому месту, которое было назначено мной для побега. День склонялся к вечеру — было само жаркое время суток, ни ветерка, ни дуновения. Только палящее солнце и пыльная дорога с выбитыми волокушами колеями.
Интересно, а почему у них нет колеса? — запоздало подумал я и потом отбросил эти мысли — не о том думать надо. Наклонив голову боковым зрением, осторожно изучил обстановку...ага — охранники собрались кучками и увлечённо обсуждают поход к бабам, заключённые тихо переговариваются и идут,
