– Ты как раз в норме.
– Спасибо на добром слове.
– Это правда. Просто я – настоящая слониха.
– Вовсе нет. Да, ты крупная, но в этом нет ничего плохого. Все дело во мне, в моих комплексах – хотел бы я от них отделаться. А вдруг мне удастся, и тогда я вернусь, надо просто все хорошенько обдумать.
– Было б здорово.
– Ну все, бывай, до скорого.
– Прощай.
Он пошел прочь. Только спустя шагов пятьдесят он оглянулся и помахал рукой. Она замахала в ответ, а плакала ли она, этого ему не было видно издалека.
Он шел краем поля, глаза слепило солнце, и он был не очень доволен собой. Надо бы купить темные очки, подумал он. Он жмурился. Я ж ведь не смогу идти с закрытыми глазами. Надо попробовать. Вроде получается, если идти медленно: прежде, чем сделать шаг, он ощупывал ногой дорогу перед собой, чтоб не сойти с пути и не грохнуться в канаву.
– Ты что, собрался свалить? – сказали у него над ухом. Он открыл глаза – Конрад.
– Что?
– Спрашиваю, не собираешься ли ты свалить. Я вас видел.
– И что?
– Сам знаешь.
– Пошел вон!
– Это что же: раз-два, раз-два – и домой?
– Ты подглядывал?
– Мне приходится присматривать за ней. А вдруг она принесет в подоле незнамо от кого?
– Мерзавец!
– Я ж не сказал, что видел все. Ты думаешь, я совсем извращенец?
– А черт тебя знает!
– Потише!
– Сам потише.
– Похоже, ты и сегодня хочешь отправиться домой на «скорой помощи»?
– Пусти!
– Ишь чего захотел!
– Пусти, кому говорят!
Он не отпустил. А попытался сбросить Якоба в канаву, но не смог. Они стояли сцепившись и пытались столкнуть друг дружку.
– Сдаешься? – выдохнули они хором.
Но никто не сдался, и они продолжали мутузить друг дружку, пока оба не повалились в дорожную пыль. Они были равны в силе, никто не проиграл – и никто не выиграл. Когда они выдохлись, то расцепились и лежали рядышком, глядя в небо и хватая ртом воздух.
– Ты силен, – сказал наконец Конрад. – Дерешься часто?
– Да нет. Взрослым не положено лезть в драку.
– Но ты защищался.
– Конечно. Что я, идиот, чтоб не защищаться?
– Как эти больные пацифисты. Которые садятся поперек шоссе и набивают полные карманы свинца, чтоб их тяжелее было сдвинуть. Психи.
– Или монахи в Азии. Они обливают себя бензином и поджигают.
– Зачем?
– Бог их знает, это они так протестуют.
– Фи, гадость.
– Они рассчитывают попасть на небо.
– Все равно, для этого не надо сжигать себя живьем.
Они встали.
– Ну и на кого я теперь похож?
– Пойдем в дом, умоешься.
– Нет уж, по дороге ополоснусь.
– Ты уверен, что не хочешь продолжить с Розой?
– Не твое дело.
– Не кипятись. Просто ты мне понравился. Мы б вам выделили тещину комнату плюс вторую на чердаке и хозяйничали б на пару. Тут работы как раз на двоих мужиков. Она хорошая, вот увидишь. Беззлобная.
– Уж больно здорова.
– К этому привыкаешь. Видел бы ты Ирис.
– Это твоя жена?
– Да, ее сестра. К этому привыкаешь.
– Ну, не знаю.
– Подумай об этом.
– Мне пора.
– Но ты подумай.
– За подумать денег не берут. Только ей голову не забивай.
– Ей не буду. А ты подумай. Не пожалеешь. Я знаю, что говорю. Хочешь, пойдем покажу тебе Ирис?
– Может, в другой раз. Мне пора.
– Но ты об этом помни.
– Ладно.
Он пошел прочь, сначала медленно, а потом все легче, быстрее. Неизвестно, с чего он так обрадовался, да и вряд ли он был весел, но покуда он шагал лесом, он напевал себе под нос.
