– Нет, – твердо сказал я. – Ведь ты сама вчера говорила, что мое самое большое достоинство – это то, что мне можно доверять, помнишь? И что ты не знаешь никого другого такого же. Доверие – вот основа моей работы. Если прейдет слух, что Бойд человек ненадежный или что он надул кого-то, тогда мне конец. И риск не стоит этих вшивых пяти тысяч!
– Ладно, – она сжала плотно губы, затем кивнула. – Согласна, давай зайдем в дом и поговорим обо всем подробно. – Она слегка поежилась. – Что-то холодно стало, я замерзла до смерти.
– Может быть, лучше ты зайдешь одна, – предложил я. – И объяснишь своим головорезам со слоновыми пушками, что мы заключили сделку и теперь я снова на вашей стороне.
– О, Дэнни, – в ее голосе промелькнуло скрытое ликование, – похоже, ты нервничаешь!
– Да, я нервничаю, по-настоящему нервничаю, – выдохнул я. – Им ты это тоже скажешь. Я так нервничаю, что если кто-нибудь из них только посмотрит на меня недобро, то сразу получит пулю.
– Я скажу им, – улыбнулась она не очень радостно. – Все будет в порядке, вот только Эдди... С ним будет немного труднее. Джад, которого ты убил, был его другом.
– Если он хочет присоединиться к своему другу, я буду счастлив это устроить, – пообещал я.
– Хорошо, – она действительно выглядела очень уставшей, – ты все высказал, Дэнни, ты настоящий грубиян, но слишком не зарывайся, а то я не смогу уладить ситуацию. – Она медленно повернулась. – Дай мне пять минут, потом входи в дом.
Я любовался живописным великолепием открывшегося вида, пока ее ритмично раскачивающаяся задница не скрылась из поля моего зрения. Затем я закурил и, откинувшись на спинку сиденья, попытался ослабить напряжение мускулов шеи и плеч. Я пытался найти доводы достаточно веские, чтобы удержать эту компанию от искушения снести мою голову с плеч пулей калибра 0,458 из 'винчестера-70', когда я пойду, одинокий и безоружный, от машины к дому. Конечно же, они решат, что я обеспечил себе достаточно надежное прикрытие, иначе надо быть просто сумасшедшим, чтобы вернуться в дом после того, что в нем произошло прошлой ночью.
По-настоящему меня беспокоило только то, что они не смогут разгадать эту загадку. Единственная надежда была на Луиса. Я убеждал себя, что нет никого хитрее и сообразительнее, а иногда и опаснее, чем настоящий хладнокровный предатель.
Я докурил сигарету, откинул голову еще дальше назад и закрыл глаза, отсчитывая по секундам последнюю минуту. Затем я вышел из машины, осторожно закрыл за собой дверцу и двинулся к дому. Мне предстояло пройти самое большее около тридцати футов, так что, если я просчитался, все произойдет очень быстро. Спустя мгновение я решил, что ЭТО началось... Окно, в котором приподнималась штора вскоре после того, как я начал сигналить, внезапно распахнулось с резким скрипящим звуком. Длинный, и оттого казавшийся тонким, ствол 'винчестера-70' скользнул по подоконнику. Я остановился, уставившись прямо в его жерло, на расстоянии не более пятнадцати футов. Мысль о том, что это ружье обладает сокрушительной силой в три тонны на срезе, то есть практически там, где я находился, отнюдь не успокаивала. Голова и плечи Луиса появились вслед за ружьем. Мне подумалось, что за одну такую ухмылку, превращавшую шрам на его святом лице в ямообразную впадину, любая кинозвезда отдала бы год жизни.
– Эй, Бойд! – начал он. – Назови мне хотя бы один хороший довод, чтобы я не нажал на курок и не размозжил тебе голову.
– Ты достаточно умен, Луис, чтобы самому догадаться, – ответил я спокойно.
Излом на его лице обозначился еще резче.
– Может быть, ты все-таки попробуешь убедить меня, Бойд?
– Если ты настаиваешь, – я устало пожал плечами. – Это бывшая гостья Полночи, которая исчезла примерно в то же время, что и я. Рыжеволосая малютка с зелеными глазами.
– И ты спрятал ее в надежном месте, чтобы она побежала в полицию и все там разболтала, если ты не дашь о себе знать в назначенное время? – Дуло ружья внезапно опустилось. – Думаю, ты убедил меня, Бойд, – сказал он категорично. – Заходи и присоединяйся к нам.
Они ждали меня в большой гостиной, в которой штукатурка на стене рядом с дверью была отбита, но не было видно пятен на ковре, где умирал Бенарес и красный фонтан хлестал из его груди. Полночь небрежно развалилась на тахте, держа в одной руке бокал с вином. Луис исполнял роль бармена в дальнем углу комнаты. Бар был заполнен таким количеством бутылок, что их хватило бы обеспечить удобство и комфорт сельской коммуне средних размеров на случай третьей мировой войны. Два головореза сидели за столом и играли в кункен[2], когда я вошел.
– Думаю, пора представить тебя, ведь ты уже почти член нашей семьи, Дэнни, – произнесла Полночь бесцветным голосом. – Поздоровайся с Дэнни Бойдом, Пит.
Питом оказался парень, которого я запер вместе с Луисом прошлой ночью. Он тяжело уставился на меня, облизнул губы и проворчал:
– Мы уже встречались.
– Теперь твое выступление, Эдди, – скомандовала она.
Эдди сидел напротив Пита за столиком. Он медленно повернул ко мне голову, словно у него болела шея или было смещение позвонков. Я узнал в нем верзилу, который сказал, что мне ни за что не протянуть под пытками столько времени, сколько держался Бенарес, и которого я заманил в комнату обольщения Полночи и свалил с ног. За правым ухом у него была небольшая мясистая шишка.
– Я рад, что ты вернулся, Бойд, – хрипло сказал он. – Я хочу, чтобы ты был ближе ко мне все время. – Его маленькие поросячьи глазки горели страстной ненавистью, когда он, не моргая, смотрел на меня. – Ты достал меня вчера сзади, – массивные плечи дернулись, слово отгоняли надоедливую муху, – просто смех и только. Но тебе, Бойд, надо было еще застрелить Джада! – Он тяжело вздохнул, несколько секунд обдумывая это. – Джад был моим другом, – сказал он.
– Каким образом вы избавились от тела, – спросил я небрежно, – выкинули с другим мусором?
Он издал низкий гортанный звук, внезапно вскочил, стул с грохотом упал за его спиной.
– Эдди! – суровая властность голоса Полночи осадила его. Затем ее голос немного смягчился. – Я уже говорила тебе, что есть более важные дела, о которых нужно думать в первую очередь, чем Джад.
– Да, – беспомощно пробормотал головорез, – но я...
– И закончим с этим, – обрубила она. – Луис, через пять минут приведешь Дэнни в мою комнату, и мы обговорим подробности.
– Конечно. – Луис вежливо отозвался на приказ, и меня удивило, почему его сладкий голос раздражает меня больше, чем мычание дикаря.
Полночь вышла, и я прошел через комнату в дальний угол к бару. Луис рассеянно улыбнулся мне и указал в направлении множества бутылок, выстроившихся на полках:
– Обслуживай себя сам.
– Благодарю, – я налил себе бурбон, затем, улыбнувшись ему в ответ, спросил. – Так куда дели тела?
– Тела? – он слегка нахмурился, затем его тонкое меланхолическое лицо просветлело. – Ах, это ты о тех, вчерашних.
– Сколько же их у вас бывает за неделю? – поднял я брови.
– Просто я думал о другом, – сказал он, улыбнувшись, – прошу прощения.
– Ничего, Луис, – сказал я вежливо, – так что вы с ними сделали?
– А что? – он внимательно посмотрел на меня. – Это важно?
– Это важно для меня, – вздохнул я. – Если я буду выдавать себя за Джонни Бенареса в Айове, то я не хочу, чтобы Макс Саммерс прочитал в газете, что мое тело найдено где-то на Восточном побережье.
– Я тебя понимаю, Дэнни, – впадина на его щеке обозначилась резче. – Но тебе не нужно беспокоиться, они оба закопаны в той комнате, где сидел Бенарес, и сверху над ними дюймовый слой быстротвердеющего бетона.
– Хорошо, теперь мне немного легче, – произнес я.
– Полночь просто не представляет, сколько могут длиться пять минут, – спокойно сказал он. – Я уверен, что она уже беспокоится, куда мы запропастились. Почему бы тебе не взять бокал с собой и не пойти обсудить с ней детали?
Я последовал за ним, чувствуя на себе уничтожающий взгляд Эдди.
