Полночь напряженно сидела на тахте, нетерпеливо притопывая одной ногой, когда мы вошли в комнату.
– Я рада, что вы, наконец, вспомнили обо мне, – язвительно заметила она.
– Я надеюсь, что и ты вспомнила о моих пяти тысячах?
– Они там, на письменном столе, – она кивнула в сторону аккуратной стопки банкнот, – вместе с письмом Саммерса и тем, что осталось от его тысячи долларов.
Я подошел к столику, поднял потрепанный кожаный бумажник, который лежал рядом с деньгами.
– Он принадлежал Бенаресу, – ответила Полночь на мой немой вопрос. – Водительское удостоверение, страховка, обычный хлам. Не волнуйся насчет сходства с Бенаресом, нам точно известно, что Макс никогда с ним не встречался, и у тебя будет письмо Саммерса, этого будет достаточно, чтобы убедить его.
– Я хочу быстренько все повторить, – сказал я ей. – Джонни Бенарес, наемный убийца из Детройта, работал у Ала Иоргенса, пока его не схватило ФБР. После этого он не имел постоянной работы, участвовал в двух налетах, на его счету несколько убийств, – внезапно я замолчал и уставился на нее. – Эй, а жена у меня есть? Семья?
– Во всяком случае ничего законного, – Луис тихонько хихикнул. – Джонни Бенарес был недалеким и скучным человеком, единственное его достоинство заключалось в том, что он был превосходным наемным убийцей. С железными нервами, какие бывают у парней недалеких, напрочь лишенных воображения и посему не сознающих всю степень риска. Но его личная жизнь всегда была большим 'Ничего!' Некрасивые женщины и пьянки в третьесортных гостиницах, почти что ночлежках, – вот и все!
– Какие-нибудь интересы, хобби? – спросил я.
– Величайшее Ничего, – повторил Луис.
– Ладно, благодарно кивнул я. – Мне позвонил Бек Арлен и рассказал о деле Саммерса. Сам он собирался уехать на юг на зиму и не хотел участвовать в деле, поэтому рекомендовал меня вместо себя. Кто этот Бен Арлен?
– Намного больше мозгов, чем было когда-либо у Бенареса, но настолько же меньше мужества. Поэтому он не захотел работать с Саммерсом, он испугался.
– Что еще мне нужно знать? – спросил я.
– Вы получили полное описание жизни Джонни Бенареса, – Луис снова хихикнул, – ужасно, не правда ли?
– Когда вы уезжаете в Айову? – спросила Полночь.
– Это имеет значение? – резко сказал я. – Я буду там в субботу утром, это все, что должно тебя интересовать.
– Я говорила, что кто-нибудь свяжется с тобой для передачи информации, – сказала она. – Я пока не могу сказать, кто это будет, но вам необходимо как-то узнать друг друга.
– Правильно, – сказал я, – мне не хотелось бы по ошибке раскрыться кому-нибудь из парней Саммерса.
Она подошла к письменному столу, выдвинула ящик и достала деревянную шкатулку ручной работы. Внутри находилась пара ящиков с яркими блестящими монетками, аккуратно вложенными в углубления на плюшевых подстилках.
– Мне подарил их мой друг, коллекционер, – сказала нерешительно Полночь, внимательно разглядывая содержимое ящичков. – Из этого можно сделать большие деньги, если знать им цену. – Ее пальцы резко надавили и вытащили две серебряные монеты размером с полдоллара. – Британские полукроны новой чеканки. Они не слишком ценные с точки зрения коллекционера, но довольно редки у нас, что исключает возможность случайного совпадения. – Она подала мне одну из монет. – Отчеканена в тысяча девятьсот седьмом году. Это Эдуард Седьмой на обратной стороне, видишь?
– Итак, когда кто-нибудь появится с такой же монетой, это будет означать, что он от тебя, – сказал я. – Неплохо.
– Это намного лучше, чем сидеть в переполненном ресторане, с надеждой бормоча таинственные фразы. – Она хихикнула от этой мысли, затем ее лицо снова стало серьезным. – Полагаю, что теперь все, Дэнни?
– Да, все, – согласился я. – Надеюсь, видя, каким джентльменом я оказался, вернув тебе машину, ты найдешь способ подбросить меня до вокзала.
– Я подвезу, – сказал Луис. – Это недалеко.
Я растолкал деньги по карманам, затем взглянул на Полночь.
– Пока меня не будет, не делай ничего такого, чего я не стал бы делать сам, ясно?
– А ты хорошенько запомни, Дэнни, – нежно сказала она, – попробуй только предать нас: не успеешь даже пожалеть об этом.
– Милая, – поморщился я, – доверие – основа всего дела, помнишь?
Уже стемнело, когда мы вышли из дома, и первую милю Луис проехал, не разговаривая. Я зажег спичку, чтобы закурить, и посмотрел на его аскетичное лицо со шрамом, прежде чем задать первый вопрос.
– Полночь говорила, что они с Саммерсом были компаньонами.
– Да, были.
– Почему же они расстались?
– Думаю, это можно назвать разногласиями на почве моральных устоев, – ответил он. – Для Макса важны были исключительно деловые мотивы, и думаю, что ему не пришлось по душе то, что Полночь всюду примешивала немного наслаждений.
– Ты имеешь в виду то, как она обращалась с Бенаресом, – предположил я, – или чары паука- кровопийцы, которые она испытывала на мне в прошлую ночь?
– У нее кое в чем очень специфичный вкус, – сказал он с иронией в голосе. – Я остался с ней, когда их партнерство закончилось, отнюдь не из каких-то сентиментальных побуждений. Она была более сильным и умным партнером. Они расстались около двух лет назад, и с тех пор она оставила Макса далеко позади. Я думаю, что эта новая затея, которую он организует в Айове, в какой-то мере его последняя попытка сравняться с ней. Полночь такого же мнения – вот почему она так настойчиво желает внедрить кого-нибудь в его ряды с самого начала. – Он аккуратно припарковался на свободное место автостоянки у железной дороги. – Приехали. Смотри не спутай монету с американской полукроной, Дэнни.
– Спасибо, что подвез, Луис, – сказал я. – Ты не возражаешь, если я задам еще один вопрос, прежде чем уйду?
– Попробуй, – ответил он, поежившись.
– Меня интересует Полночь, – признался я. – Она великолепное пособие для любого, кто изучает ужасы. Ты первый сравнил ее с пауком-кровопийцей, но это трудно сопоставимо с ее увлечением монетами. Ты согласен? Я думаю, что она прежде всего собиратель, и для нее люди такие же экспонаты коллекции, как монеты.
– Это восхитительная теория, Дэнни, – захихикал он, – но, конечно, абсолютно неверная.
– Ты думаешь? – спросил я осторожно.
Белая полоска шрама в углу его рта начала пульсировать слабыми беспорядочными толчками.
– Ей важен не просто триумф сексуального покорения, – продолжал я спокойным голосом. – Возможно, для удовлетворения своего комплекса паука-кровопийцы Полночь начинает с этого, но, я думаю, то, что происходит позднее, действует сильнее. У нее огромный талант проникновения в души людей и раскрытия их слабых сторон. Она безжалостно использует это, и жертва неожиданно для себя оказывается безнадежно завязнувшей в ее паутине. И уже слишком поздно спасаться – слишком много преступных тайн и страстей накручено между ними. Как это тебе, Луис?
– Я уже сказал, что все это красиво, но нелепо. – Он глубоко вздохнул, и полоска шрама запульсировала еще сильнее и чаще. – Теперь, надеюсь, я ответил на твой последний вопрос?
– Нет, не ответил, – я смущенно улыбнулся ему. – Все это было только введением, а теперь главное: был ли у тебя выбор между Максом Саммерсом и Полночью, когда их союз распался, или ты уже так плотно влип в паутину, что не мог выпутаться?
