Сэм Варни похлопал меня по руке и подмигнул:
— Волнуемся?
— Немного. Я до сих пор не представляю, что буду делать в вашей передаче. Это меня тревожит.
— У вас такой вид, — Сэм шутливо заглянул за корсаж моего платья, — что разговаривать вам и не требуется. Будете отвечать на вопросы, и все.
— Кто еще участвует в передаче?
Я глянула на дам, сидящих за столом: ни одного знакомого лица.
— До эфира я не знакомлю своих гостей друг с другом, — улыбнулся ведущий. — Это моя политика. Познакомитесь, когда начнется передача.
Сэм полностью переключился на какого-то типа в наушниках, который стоял рядом с телеоператором. Тот начал что-то говорить, затем вскинул руку и выставил указательный палец.
— Добрый вечер, дамы и господа! — сказал Сэм в пространство, и я поняла, что передача началась.
Сэм смотрел в телекамеру и лопотал, как заведенный. Меня же глаз этого аппарата гипнотизировал, как змея кролика.
— Сегодня в студии очень интересные дамы, — говорил Сэм. — Две девушки впервые попали на передачу, и это упущение с моей стороны — то, что я раньше их не приглашал. Надеюсь, теперь они станут постоянными участницами шоу. Вы познакомитесь с очаровательными леди чуть позже. А начать сегодняшний вечер я хочу с разговора с дамой, которую вы видели и которая, полагаю, вас еще не раз удивит. Дама, имеющая абсолютно обо всем на свете собственное мнение — мисс Абигайль Пинчет!
— Хэлло, Сэм!
Я посмотрела, кто это так затрубил, как слон.
Абигайль Пинчет, очевидно, хотела произвести впечатление и добилась своего: это была немолодая стерлядь в зеленой атласной «чешуе». Интересно, на какой распродаже времен Великой депрессии она нашла этот балахон? Лицо дамы имело землистый оттенок и было неподвижно, как у сфинкса. Тело... Как бы тут выразиться поделикатнее. Жилы и жир. Знаю я таких особ: в молодости вешаются на шею каждому, кто в штанах и с усами, а к старости превращаются в «интересных дам», поглощенных поисками контактов с внеземными цивилизациями и прочей ерундой.
— Вторая собеседница вам не знакома, — продолжал вещать Сэм. — Не знакома она и мне. Я знаю только то, что эту красивую девушку зовут Долорес. Привет, Долорес!
Та, к которой он обратился и на которую уставила свой беспардонный глаз телекамера, широко улыбнулась. Эта Долорес, как ни тяжело мне признать, была ослепительна. Черные глаза, черные волосы, длинная шея, тонкие запястья и лодыжки, как у породистой лошадки, и синее платье с таким декольте, что даже я вздохнула с завистью. Представляю, что в этот момент происходило с мужчинами у телеэкранов!
Меня заинтересовал чисто «технический вопрос». Под платьем с таким вырезом трудно скрыть бюстгальтер. Неужели грудь Долорес ничего не поддерживает?! Одно из двух: или в платье вшит особый бюстгальтер, или эта Долорес умеет каким-то образом преодолевать законы земного тяготения.
— Я рада, что вы, мистер Варни, пригласили меня на свою телепередачу, — сказала красотка низким голосом.
— Будем надеяться, что мы еще не раз встретимся, — ответил ведущий и повернулся ко мне. — А вот и наша третья гостья — мисс Зейдлиц. Я хочу сказать, что Мэвис Зейдлиц — самый обаятельный консультант по конфиденциальным вопросам, которого я знаю. Ее агентство открылось совсем недавно.
Телекамера прыгнула на меня, я попыталась улыбнуться, но губы стали чужими, и улыбка вышла с изъяном.
— Добрый вечер, Сэм! — произнесла я громко и добавила, как мне показалось, тихо: — Куда мне смотреть: на вас или туда? — взмахом руки я показала на телекамеру.
Сэм подмигнул зрителям:
— Мэвис немного волнуется. Смотрите на меня, мисс Зейдлиц. Или куда хотите. Это не имеет значения. А лучше скажите, чем занимается ваше агентство? И где оно находится?
— Бульвар Сансет. Я принимаю клиентов с 9 до 17 каждый день, если не считать субботы и воскресенья, — я говорила быстро, боясь, что меня сейчас заставят замолчать. — Ко мне можно обращаться с любыми проблемами. Как появится проблема — так сразу ко мне... Вот... Я все ваши секреты сохраню в тайне. Но у вас должен быть секрет, иначе какая же это будет конфиденциальность! А если у вас нет секрета, вы можете обратиться к мужу, жене, к доктору, в муниципалитет, в сенат...
— Спасибо, Мэвис, — Сэм был удивлен моим натиском. — Теперь перейдем к проблеме, которая волнует все общество. Эвтаназия. Что она несет — добро или зло? Что вы, Мэвис, думаете по этому поводу?
— Я думаю... Эвтаназия нужна, если мужчина и женщина состоят в браке... А для неженатых и незамужних она...
В студии сначала установилась тишина, затем все громче и громче зазвучали смешки.
Сэм, с трудом сдерживая улыбку, произнес:
— Эвтаназия — умерщвление из милосердия. Так называемая легкая, приятная смерть для обреченных больных. А вы, Абигайль, что скажете по поводу эвтаназии?
Сфинкс открыл рот и протрубил:
— Эвтаназия предполагает свободное решение свободных людей, однако о какой свободе может идти речь, если все мы находимся во власти потусторонних сил?! Мы — рабы, мы — марионетки, мы — пешки!..
— Вы предполагаете власть неземных существ? — озабоченно спросил ведущий.
— Нет, это было бы слишком просто. Я говорю о тех, кто денно и нощно наблюдает за нами и управляет нами, — это нематериальные субъекты зла. Они невидимы и неслышимы, и они всюду. Мы ведомы ими, и мы не знаем об этом, а если бы знали, то все равно не смогли бы сбросить их власть...
— Эти... хм... субъекты зла не дадут нам совершить гуманный акт? Я правильно понял вас, Абигайль? — спросил Сэм. — Эвтаназия невозможна?
— Да! — Абигайль-сфинкс величаво кивнула.
— Очень любопытно... А вы, Долорес, как вы относитесь к эвтаназии?
— Я не знаю, существует ли заговор темных сил, — Долорес улыбнулась так, что перед ее улыбкой померкли все прожекторы. — Но я верю в карму. Судьбу невозможно изменить. И обмануть. И перекроить все по своему разумению. Если суждено умереть, значит, человек умрет. Эвтаназия — это перст судьбы. Правда, многое зависит от некоторых привходящих обстоятельств. Бывают дни, когда рок несколько теряет свою силу...
— О! Хотелось бы услышать более подробное объяснение! — воскликнул ведущий.
— Дело в том, что я... — Долорес сделала паузу, — я могу предвидеть будущее. В некотором смысле я — медиум.
— Вы видите то, что недоступно нам, обыкновенным людям?
— Да, кое-что мне известно наперед, — скромно потупилась черноволосая красотка.
— Какое счастье, что я лишена подобного, — не удержалась я от реплики. — Иначе, какой смысл ходить на свидания?
Сэм Варни не обратил на мои слова никакого внимания. Его взгляд был прикован к Долорес.
— Если то, что вы, Долорес, говорите, — правда, быть может, вы сообщите нам результат завтрашних скачек в Санта-Аните?
— Я не могу использовать свою божественную силу в корыстных целях, — отрезала Долорес.
Глаза Сэма, загоревшиеся, когда он говорил про скачки, потухли.
— Тогда, Долорес, объясните нам, что вы имели в виду, когда сказали, что бывают дни, в которые рок...
Атласные плечи Долорес дрогнули.
— Судьба переменчива. Действительно, есть плохие и хорошие дни, каждый это знает по себе.
