— Ох, как тебя перекосило, — сказал Мазур тихо. — Ладно, свое предложение считаю необдуманным и снимаю с повестки дня... — Он усмехнулся. — А знаешь что? Иди на меня настучи, если ты такой правильный. Замполитов нынче нема, ну да кому на человека настучать, всегда найдется...
— Да пошел ты! Стучать на тебя...
— Уж прости, это в тебе не душевное благородство играет, — не без ехидства сказал Мазур. — Просто понимаешь своим острым аналитическим умом, что меня с моим скромным бизнесом ни за что не подловить. Не оставляю я за собой хвостов, которые можно запихать в мясорубку... Верно? А все-таки жаль, что ты ко мне не хочешь. Вместе мы таких дел наворотили бы... Ты себе и не представляешь, сколько вокруг обращается таких вот почти правильных денежек, которые решительный человек всегда может себе в карман направить... И совесть у него при этом останется почти что белоснежной. Может, подумаешь все же?
Морской Змей встал, прямой, как палка, проигнорировав только что наполненные стопочки. Глядя куда-то мимо Мазура, сказал с расстановкой:
— Давай без мелодрам. Я тебя больше знать не знаю, вот и все. И где ты свернешь башку, меня совершенно не интересует. А свернешь ты ее обязательно...
— ...сказал благообразный положительный боцман, отечески взирая на стилягу Гаврюшкина, протащившего на борт советского судна порнографический журнал — орудие загнивающего Запада, — подхватил Мазур.
— Честь имею и категорически не кланяюсь, — отчеканил Морской Змей. — Ты меня не провожай, не утруждайся, я дверь сам захлопну, чтоб тебя от мыслей о миллионе не отвлекать...
Он развернулся через левое плечо и почти промаршировал в прихожую — высокий, седой, упертый, человек из безвозвратно сгинувшего времени. Стукнула дверь.
Мазур сграбастал со столика массивную хрустальную пепельницу и шарахнул ею об стену. Получилось громко, но пепельница не разбиралась, да и стена не пострадала. Давая выход эмоциям, Мазур зарычал:
— Р-романтики, бля... Козлы совдеповские...
И одним духом осушил стопочку.
Глава третья
Штампов прибавляется
— Ну, где ты там? — почти кричала Нина капризным, раздраженным и, без сомнения, пьяноватым голосом. — Тут никаких возможностей уладить по-хорошему. Зеваки собрались, пялятся, как на мартышку в клетке...
— Точнее говоря, мартышку без клетки, — ледяным тоном поправил Мазур. — Не ной, мы уже буквально за углом... сейчас появимся...
Он нажал кнопочку, сложил мобильник и зло бросил его на сиденье. Атаман, притворяясь, словно ничегошеньки не слышал, и ухом не повел, разве что прибавил скорость, в последний миг проскочил под только что погасший зеленый, плавно вошел в поворот, понесся по Тверской, свернул направо, нахально и умеючи подрезав кого-то из правого ряда. Сзади возмущенно затрубил клаксон...
Ну вот, приехали. Сразу видно...
До сумерек было еще далеко, и чуточку печальная картина открылась еще издали во всей красе: по правую руку, метрах в пятидесяти за казино, стояли две машины, вразнобой мигавшие «аварийками», «ауди ТТ» Нины и другая, побольше, темная. С превеликим неудовольствием Мазур обнаружил в непосредственной близости от них еще и милицейское авто. Пострадавшие автомобили стояли, прильнув друг к другу, словно влюбленные — если рассуждать лирически. Но для лирики у него было неподходящее настроение, и потому сравнение подвернулось более житейское, продиктованное многолетним жизненным опытом: как патроны в обойме.
— Во-он там прижмись, — распорядился Мазур, — вроде есть место...
Атаман кивнул и вогнал машину в узкое пространство меж двумя роскошными достижениями западной автопромышленности, куда водитель неопытный побоялся бы втиснуться. Места хватало, чтобы приоткрыть дверцы, Мазур проворно выскользнул наружу и, не теряя времени, направился к месту сшибки.
Ситуацию он оценил на ходу, в считанные секунды. Ничего особо жуткого не произошло: столкнувшиеся тачки лишились соответствующих боковых зеркал, одна левого, другая правого, а кроме того, ободрали друг другу бока. К тому же, что немаловажно, самоход, в который ухитрилась въехать ветреная супружница, оказался хотя и ухоженным, хотя и «мерсом», но весьма не новым, не «лупастиком», а тем, что «лупастику» предшествовали. Ну, «трехсотка», да еще староватая... В нынешние времена на такой и дворник ездить может, ничего удивительного. И наконец, обе тачки вписались друг в друга так, что стояли аккурат по обе стороны пунктирной разметки. А это весьма чувствительно попахивало «обоюдкой» — вещью для человека понимающего чуть ли не приятной...
Зевак на тротуаре насчитывалось не так уж много — штук десять. Вели они себя, в общем, спокойно: таращились и обменивались впечатлениями. Гораздо хуже было, что среди них крутился парнишечка, который очень уж въедливо лез ко всем с вопросами, как отметил Мазур тренированным глазом, не просто суетился, а прочесывал невеликую толпу любопытных справа налево. Для милиционера он был чересчур дерганый и несерьезный, — а вот на мелкого репортеришку желтой газеты, учуявшего возможность срубить денежку, походил как две капли воды. Это уже чуточку хуже — тем более что у него на запястье фотоаппарат болтается...
— Приглядывай, — сказал Мазур Атаману, показав взглядом на суетливого парнишечку. — Если вздумает щелкать, пусть у него с оптикой что-нибудь такое произойдет...
И энергичным шагом направился к машинам. Нина нервно расхаживала возле своей незадачливой тачки и дымила, как паровоз. Завидев Мазура, радостно кинулась навстречу. Мазур отметил, что подол шикарного черного платьица у нее порван с левой стороны — ага, выбиралась из машины через пассажирское сиденье...
— Понимаешь, я отъехала нормально, и вдруг этот гуманоид неведомо откуда...
— Потом пошепчемся, — сказал Мазур сквозь зубы, ледяным тоном, не удостоив ее и взгляда.
И направился к пострадавшему «мерсу», мимоходом отложив в памяти: самые обычные номера, без «говорящего» сочетания букв, без полученных по блату престижных цифирок. Еще легче.
Стекла автоветерана были не затонированы, и Мазур прекрасно рассмотрел человека, с испугом и откровенным напрягом таращившегося на него с водительского места. По первым впечатлениям — ничего особенного. Не менее пятидесяти, тип лица явно славянский, одет без особых изысков, не похож ни на олигарха, ни на одну из многочисленных разновидностей крутизны. Не производит впечатления мужика со стержнем. Никак не производит. Неприкрытая мелочевка. Тем проще...
Несильно постучав в стекло красовавшимся на среднем пальце правой руки тяжеленным золотым перстнем — одной из неизбежных принадлежностей его халтурки, — Мазур громко и дружелюбно позвал:
— Гюльчатай, открой личико!
Мужичонка таращился на него испуганно и не делал никаких попыток приспустить стекло.
— Стеклышко, говорю, опусти! — громко сказал Мазур. — Поговорим культурно...
Никакой реакции. Поддавши, что ли? Тогда получится совсем распрекрасно, «обоюдка» выйдет классическая...
Подъехал «пежо», размалеванный номерами телефонов и надписями, свидетельствовавшими о его принадлежности к новоиспеченной службе аварийных комиссаров. Но еще прежде чем оттуда успел вылезти комиссар, к Мазуру бросился один из патрульных милиционеров — с видом грозным и бдительным, еще издали крича:
— Э! Э! Э! Гражданин! Вы тут с какого боку будете?
Мазур смотрел на сопляка грустно-философски, всего-то за пару секунд прикинув аж три
