— Да, пожалуйста! Самыми последними! Нет, Полька, знаешь, если я провалюсь, то я звонить не стану. Так и знай, если не позвонила, значить, провалилась!
— Да ну тебя, мам, как ты можешь провалиться рядом с Гордиенко? Он-то точно не провалится. Ему будут хлопать как ненормальные. Ну скажут, на худой конец, что партнерша у него не ахти, и все. А тухлыми яйцами и помидорами тебя не закидают, будут бояться попасть Гордиенко!
— Спасибо, утешила!
— Мам, кончай, все будет клево, и ты еще станешь звездой!
— Ну разумеется, вторая Барбара Стрэй-занд!
— Не Барбара, а Полина Брон!
Вечером накануне отъезда я решила все-таки позвонить Жене и сказать, что уезжаю лечиться. Но его мобильник был почему-то отключен. Тогда я позвонила ему домой и наговорила на автоответчик: «Женечка, не могу дозвониться. У меня так все складывается, что я уезжаю в Израиль — лечиться на Мертвом море. Ничего страшного, но подвернулась возможность недорого пройти курс лечения. Полина у моего папы. Обязательно позвоню, когда устроюсь. Целую крепко. И нежно!»
Самолет вылетал около двенадцати, но Венька заехал за мной в восемь.
— Пока доедем, пока пройдем все эти процедуры в аэропорту. Златопольский с гарантией опоздает. Андрюха со своей Ларочкой тоже, мне уж никак опаздывать нельзя. Да ничего, Буська, я хоть отдохну в аэропорту. Ты даже вообразить не в состоянии, что я провернул за последние дни. Сам себе не верю. Ой, Буська, как хорошо, что ты с нами едешь, по крайней мере свой, родной человечек!
— Ненавижу слово «человечек»!
— Ладно, человечище.
— Венька, а если я провалюсь?
— Ты не провалишься.
— А если все-таки?
— Замолчи, дура!
— Спасибо тебе!
— А что, я, по-твоему, должен тебе поддакивать? Да, сестренка, ты непременно провалишься. Даже слышать об этом не желаю! И потом, я убежден, что все будет отлично. А вообще, перестань. Ты увидишь дивную страну, будешь купаться в Средиземном море, наслаждаться солнышком, фруктами. Ты любишь арбузы, а там сейчас полно арбузов, и они, представь себе, без косточек.
— Как — без косточек?
— А вот так! В еврейских арбузах нет косточек! Ты только вообрази: встанем рано утром — и на море! А потом завтрак, а на завтрак арбуз! И только вечером спектакль!
— Венька, а что ты наврал моей начальнице?
— Сказал, что у тебя на сиськах какая-то экзема, а ты замуж собираешься.
— Почему — на сиськах? — засмеялась я.
— Ну чтобы к свадьбе зажило! Да какая теперь разница?
— Действительно, никакой! — вдруг облегченно рассмеялась я.
Мы еще ехали по Москве, а я уже не так смертельно боялась. В самом деле, никто не освистает Гордиенко! И потом, я ведь и правда неплохо пою! Конечно, разговоры о том, что мне якобы ничего не надо играть, сущая ерунда. Мне надо играть. Не бог весть что, конечно, но все-таки. И Юрий Митрофанович сказал, что у меня получается, особенно с новой прической. Он сумеет меня подбодрить в нужный момент. И в конце концов, спектакль еще только завтра вечером! А пока буду жить! Зачем умирать раньше смерти? Да и Венька тоже не совсем идиот. Он понимает, что я ничего не умею, и будет меня поддерживать. Мы ведь с ним родные, близкие люди и с детства дружим. Не могла же я его подвести. А главное — у меня напрочь исчезло уныло-депрессивное чувство, что я сама себе надоела. Напрочь! Я сейчас была интересна сама себе. Что еще я могу выкинуть?
Разумеется, мы приехали первыми.
— Черт, как жрать охота! — простонал Венька. — Я не завтракал, но тут такие цены, что несварение желудка обеспечено. Вот фигня!
— Дать тебе денег?
— У меня есть. Просто выложить пятьсот рублей за кусочек пережаренной куриной ножки не позволяет совесть. Ничего, я потерплю.
— Тогда съешь шоколадку.
— У тебя есть?
— Ага!
— Лучше б ты захватила пару бутербродов!
— Сказал бы!
— Не сообразил!
— Ой, а вот Юрий Митрофанович! — обрадовалась я.
— Друзья мои, вы уже здесь! Душевно рад! Бронечка, можно дернуть за кудряшку? Прелесть что такое, вы не находите, Веня? Хотите пирожков с мясом? Теща напекла в дорожку.
— Юрий Митрофанович, вы не только великий артист, вы еще и волшебник, — просиял Венька.
— Понимаю! Сам ненавижу платить бешеные деньги за весьма сомнительную шамовку. Да и отравиться можно. Ешьте, ешьте, вкусно и с гарантией. Бронечка, берите!
— Ну конечно! — раздался незнакомый голос. — Где артисты, там или пьют, или жрут!
— Вовик, я думал ты приедешь последним! — закричал Венька.
Я никогда не видела этого человека, только слышала о нем. Актер и шоумен Владимир Златопольский. Мне он сразу понравился. Обаятельная улыбка, сияющие весельем синие глаза. Он напомнил мне моего любимого артиста, Хью Гранта.
— А я парень неожиданный! Кто эта прелестная девушка? Твоя жена, Венька?
— Это моя новая партнерша, — опередил Веньку Гордиенко. — Анюта не смогла поехать, и вот Веня нашел Бронечку!
— Отлично! По-моему, я где-то вас видел? Вы не у Фоменко играете?
— Нет. Я нигде не играю.
— А!
Казалось, он утратил ко мне всякий интерес. И побежал куда-то в сторону, категорически отказавшись от пирожков, которые были выше всяких похвал.
— Он стесняется, — с мягкой улыбкой заметил Гордиенко. — Немного странный парень. Производит весьма нахальное впечатление, а на деле нежнейшая, ранимая натура. Среди актеров чувствует себя нормально, но люди со стороны его пугают.
— Вы так хорошо его знаете? — спросила я.
— Да, он ученик Ниночки, и она в нем души не чает.
— Но почему же он меня застеснялся? Вы же сказали, что я ваша партнерша, то есть все-таки актриса.
— Чуют правду! — глубоким басом пропел Венька фразу из «Ивана Сусанина».
— Да-да, он такой!
— С ума сойти!
Вскоре появилась и Барышева, чудесная характерная актриса, толстая и уютная. И буквально вслед за нею Сергей Николаевич Демин, весельчак и балагур с грустными глазами. Гордиенко и их оделил пирожками, а Сергей Николаевич вытащил из кармана большую плоскую фляжку и, подмигнув, предложил выпить по глоточку за встречу. Венька достал из сумки упаковку с бумажными стаканчиками.
— Нет, вы чувствуете, что за руководитель у нас! — воскликнул Демин. — Обо всем позаботился! А что это за прелестное создание?
— Моя партнерша! — опять заявил Гордиенко.
А Венька опять промолчал, что я его кузина. Скрывает, что ли?
Вокруг нас уже ходили люди, словно не веря своим глазам, — столько знаменитостей сразу.
