(Хоть и Дайнис, а говорит без акцента совсем. Бодрый такой голос, молодой. Обаятельный.)
— Очень приятно…
— Я не слишком рано, извините?…
— Нет-нет.
— Денис, у меня… у нас, у руководства нашего канала… есть для вас предложение. Мы могли бы встретиться, поговорить?
(На кафеле — холодно босым стопам, переминаюсь на месте, как забуксовавший пингвин… Задача — не отнимая мобилу от уха, надеть через голову майку…)
— Э-э… в принципе, конечно… А какого рода предложение?
— Мы хотим вам предложить работу. Вы теперь известная в Латвии персона, можно даже сказать, звезда… Мы смотрели ваши фильмы, мы думаем, что вы это все очень хорошо делаете… И мы хотели бы вам предложить снимать одну программу — по вашему профилю. Такую… криминальную… И вести ее тоже вы могли бы. Давайте, если вы не против, встретимся, обсудим это все?
— Ну давайте… Сегодня?
— Ну, если вы не против.
(Рожа… мерзкая вполне. Побриться назрело, вот что.)
— Ну… Если во второй половине дня? Часа в четыре?
— Да-да, это отлично. А вы будете в центре?
— Наверно… Да, в центре.
— А вам тогда не трудно подъехать на Элияс, 17? Там наш офис, мы бы тогда сразу все поговорили. Это недалеко от белорусского посольства…
(В комнате — ух, дубак. Торопливо закрываю окно.)
— Да-да, я знаю…
— Тогда договорились. Спасибо, Денис. До скорого?
— Давайте…
…“Прервать соединение?” Утвердительно жму на кнопку, кидаю трубу на подоконник. Н-да. Ну надо же. Родная телевизийя заметила. Счастье-то (Работу? Ну-ну…). На самом деле это странно.
На кухне — срач. В силе и славе его. Неделю Ники нету, а квартира — уже свинарник… (Все равно не женюсь. Никогда.) То есть вроде бы ничего нет естественней, чтобы после берлинского приза — пусть приза в третьестепенной программе, но программе Берлинского фестиваля (ха-ха) — ты в собственной крошечной провинциальной, на хрен никому не нужной стране сразу стал нарасхват… Воды… хватит. Врубаю чайник… Но на самом деле — это странно. Потому что на самом деле наша крошечная долбаная страна живет одновременно в разных режимах: половина — в ПАЛе, половина — в СЕКАМе. Такой плюрализм в одной отдельно взятой голове, шизофрения, как и было сказано, — и когда, к примеру, русский бизнесмен Мельников Вася привозит в Ригу на свой фестиваль русского кино цельный купейный вагон Маковецких и Абдуловых, в латышской прессе вы вряд ли найдете вообще хоть какое-то об том упоминание… Кипит. (Бах! — вырубился.)
Кофе, между прочим, кончается. Между прочим, закончился… И после Берлинале у меня прилежно взяли интервью ВСЕ местные русские газеты — и НИ ОДНА латышская… Хотя, может, дело в том, что “трешка” сейчас делает русскую версию вечернего эфира? Так. Прижать кнопку. Не отпускать. Повернуть ручку, надавливая притом… Долбанутая все-таки система у этой плиты…
В холодильнике тоже шаром покати. Должно же было что-то остаться… В морозилке? Вот. Крабовые палочки. Вот! Щас мы их разморозим экстренным методом. Под горячую воду их… Они там шустрые пиплы, на “трешке”. Затарили большой пакет голливудских блокбастеров второй с половиной свежести, очень быстро перетолмачили на русский, неплохо забашляв переводчикам, — Маня вон рассказывала, — и ежевечерне бомбят русскую местную аудиторию, отбивая зрителя у кастрированных кабельных версий всяких РТР. Чего они там затеяли с криминалом?… Фуфло же какое-то наверняка. Криминал… Какие, на хрен, расследования в этой стране, на этом телевидении?… Вообще, конечно, стоило этого тезку сразу нафиг… Бурая пена с гнусным придавленным шипением заливает к черту полплиты.
Ф-фак.
Сдергиваю турку с конфорки (темная жаба шлепается на пол), ручку вертикально… Вонь подгоревшего кофе. Хватаю мокрую губку. Опять телефон — из комнаты. Бросаю губку.
Чего это они сегодня с утра? Ну ладно, допустим, это кофе… Звонят. Упорный кто-то. М-мать, горячая, как ее ни хватай…
— Да.
— Денис? Привет, это Стас. Тюрин.
— Привет… (Кто? Ч-черт!…) Да, привет, Стас. (Сразу ставлю кружку на первую подвернувшуюся плоскость — на стол, на какие-то распечатки.)
— Как дела?
(Голос такой довольно убитый…)
— Более-менее. Как ты?…
(Как себя вести? Он знает? — понятно, знает, чего б он звонил… Что у них было? Дьявол… Сказано же дураку: не отвечай на звонки с незнакомых номеров!…)
— Нормально… С-слушай, Денис… Я слышал… Ты с Алей разговаривал незадолго перед тем… ну, как…
— Да…
— Денис… мы можем встретиться, поговорить?
— Да, конечно.
— Сегодня ты можешь?
(В полтретьего — Веня, в четыре — эти орлы с тиви. Потом Ника. Ника — это Ника…)
— Стас, ты знаешь, сегодня никак, правда, ты извини… Давай завтра, когда скажешь…
И уже отрубившись, хлебая из кружки (обжигаясь), тупо глядя перед собой, на свалку на столе, я все еще испытываю некие смутные, неприятные эмоции… Опять неожиданность. Тюря…
Стас Тюрин. Фотограф в еженедельнике “Суббота”. Неплохой фотограф, говорят. Студийный, портретист. Рекламой занимается. В том числе. Ландшафтные съемки, интерьеры — для журнала с жизнеутверждающей аббревиатурой “АД” в качестве названия (молодцы вообще, додумались: поименовали свой глянцевый ежемесячник “Архитектура и Дизайн”, сократили, посмотрели — что-то не то… вклинили между буквами маленькую “и” — и решили, что теперь совсем другое дело…). Вроде бы так они с Санькой и познакомились — на почве рекламы и “Петита”… Стаса я знаю мало. “Привет-привет” опять же. Илюхин друган. Был Санькиным парнем. Был? Понятия не имею (мое это дело?…). Что у них было в последнее время? Почему-то мне казалось, что что-то у них не складывалось… Ох, вот именно со Стасом мне сейчас только и общаться… Излагать все то же (мало мне общения с лейтенантом как-его-там)… И как он сам-то все это воспринимает? Мне скорбеть или готовиться в морду получать?…
За окном жесткий мелкий — не крупа даже: соль — снег почти горизонтально летит на мотающем лысые ветки ветру, поземкой извивается по асфальтовым колдобинам. Температура опять ухнула в приличный минус, все снова замерзло, все скользкое, твердое, серое. Включая небо. Это последний день февраля. Это весна завтра.
…Вообще, так (кружка при очередной постановке на неровную груду бумаги чуть не опрокидывается, содержимое чуть не заливает клавиатуру) дело не пойдет, вообще стол надобно наконец разгрести… Поверх груды — мой чертов “Палм”. “…Ну смотри, вот тебе еще. Сколько всего тебе понадобится?” Тоже еще херотень. “Е-два, е-четыре”.
Смотрю на него. На блокнот.
— …Ало, Олег? Привет, это Дэн, Каманин… Можешь сейчас говорить? Ага… У меня вопрос к тебе. Ты не знаешь, кто хозяин сервера inbox.lv? Да?… А телефона их сисадмина нету у тебя случайно?
— …Нилс? Здравствуйте. Это вас такой Денис Каманин беспокоит… Мне ваш номер Олег дал, Семенко… Нилс, я вот о чем хотел попросить… Мне тут пришел мейл странный через ваш сервер… да, с незнакомого адреса… я запрос послал, но он не отвечает чего-то… Вы не могли бы посмотреть, за кем он зарегистрирован?… Да?… Да, я понимаю, конечно… Ага. Спасибо, разумеется… маус… по-английски — эм- оу… ага… собака… инбокс, точка, элвэ. Да. Нет-нет, я могу подождать, вполне… Да? Ага, записываю…
