вздрогнул, вынул меч и молча подал его юноше рукоятью вперед.
Тенака дважды взмахнул мечом в воздухе и вернулся к Джунгир-хану.
— Готов ли хан к бою?
Джунгир сделал молниеносный выпад. Тенака отразил его и придвинулся ближе.
— Ты думал, яд остановит меня, сынок? — шепотом спросил он.
Джунгир побелел и снова ринулся в атаку. Но клинок Тенаки каждый раз отбрасывал его назад. Когда они в пылу боя отошли подальше от зрителей, Джунгир нанес рубящий удар. Тенака отбил его и подошел еще ближе.
— Аста перенес мои кости сюда, но я по-прежнему чувствую вкус яда из твоей чаши.
— Замолчи! — завизжал Джунгир.
Тенака, прыгнув вперед, выбил меч из его руки, и клинок упал в десяти шагах от них.
— Подними, — приказал Тенака.
Джунгир схватил меч и бросился вперед, забыв о защите. Тенака, не успев опомниться, безотчетно вонзил меч в грудь сына. Джунгир обмяк.
— Я любил тебя, отец, — сказал он, — а ты всегда был ко мне безразличен.
Тенака со слезами на глазах подхватил сына и опустил на землю.
— Ох, сынок! Я гордился тобой, но хотел, чтобы ты вырос сильным — настоящим надиром. И чувства свои проявлял только с Танаки. Но я любил тебя — и твоих братьев тоже. Джунгир... Джунгир!
Но хан уже умер.
Тенака стоял над ним, склонив голову, потом вырвал из тела меч, отшвырнул его прочь и опустился рядом с сыном на колени.
Старый Субодай подъехал к нему и спешился. Старик охромел, но это был все тот же человек, которого Тенака-хан спас много лет назад.
— Кто ты? — шепотом спросил старый воин. — Кто?!
— Всего лишь человек, — ответил Тенака, глядя на крепость, где осталась его единственная дочь. Глупый мальчишка подарил ему жизнь, и он использовал ее, чтобы убить последнего из своих сыновей. Притом в этот миг он ясно понял, что не сможет отнять у дочери ее любовь. Уж лучше умереть окончательно и отправиться на поиски Джунгира. — Иди сюда, Киалл, — тихо позвал он.
Киалл почувствовал, как сила, сковывающая его, уходит. Он потянулся и сказал Субодаю:
— Спасибо, что одолжил мне меч. Дух Тенаки-хана велел мне попросить его у тебя.
— На миг мне подумалось... — Надир потряс головой. — Ладно, пустое. Возвращайся в свою крепость — скоро ты все равно умрешь.
— Субодай! — крикнул Аста-хан со стены.
— Чего тебе, колдун?
— У хана родился сын!
— Это правда? — спросил Субодай у Киалла свистящим шепотом.
— Да. Он родился ночью.
— Сейчас я вынесу его, — сказал Аста. — Погодите нападать.
Киалл пошел обратно в крепость. Двое солдат открыли ему калитку. Аста направился в караульную, но Чареос остановил его.
— Подожди. Я сам вынесу тебе дитя.
Чареос вошел к Равенне. Она кормила грудью одного мальчика, а другой спал. Чареос сел рядом с ней.
— Не знаю, как и сказать тебе об этом, но я, чтобы предотвратить войну, пообещал, что один из твоих сыновей станет ханом. Теперь меня поймали на слове.
Она, видя страдание в его глазах, протянула ему руку.
— Один из них все равно стал бы ханом, а другого убили бы по надирскому обычаю. Пусть Аста получит то, что хочет. Я выращу другого. — Она отняла младенца от груди и нежно поцеловала. — Бери его, пока я не передумала.
— Я помогу тебе растить твоего сына, клянусь. — Он взял ребенка. — А теперь ни звука. Аста не должен знать, что их двое.
Чареос вышел на солнце, и Аста бросился к нему, протягивая руки.
— Вот он, новый великий хан, — восторженно произнес старик.
Чареос отдал ему ребенка, и тот раскричался, но шаман пошептал что-то ему на ушко. Дитя утихло и уснуло.
— Я не исполнил то, что должен был исполнить, — сказал Аста, — но я благодарен тебе, Мастер Меча.
Чареос кивнул, и шаман вышел навстречу ожидающему войску.
Вскоре надиры покинули долину. Чареос сел на припеке и привалился к стене. К нему подошел Салида.
— Никогда бы не поверил, что регент способен на такое геройство.
— И правильно. — Салида вынул пергамент из-за пояса и бросил Чареосу на колени.
Тот развернул eгo. Послание было кратким:
— Мне думается, мы выполнили приказ, верно? — сказал Салида.
Киалл и Танаки не стали ждать, когда их обвенчают по готирскому обычаю. Они порезали себе ладони, как заведено у надиров, и принесли брачный обет при свидетелях, прямо в Бел-Азаре. Потом они уехали в степь и сошли со страниц надирской истории.
Чиен-Цу и Оши вернулись в империю Чиадзе, где посла увенчали гирляндами и пожаловали ему в награду плодородные, известные своей красотой земли.
Гарокас поехал с Салидой в Новый Гульготир, где регент, хоть и нехотя, наградил и повысил капитана.
Семь лет спустя три всадника остановились перед первыми воротами Замка Тенаки.
— Когда-то, сынок, — сказал Чареос, — это был Дрос-Дельнох, самая неприступная Дренайская крепость. В те дни им правил Бронзовый Князь. Придет день, и этот титул будет твоим.
Мальчик посмотрел лиловыми глазами на шесть высоких стен, перегораживающих перевал.
— Я отберу его назад, — тихо сказал он.
Чареос с улыбкой повернулся к своей жене Равенне.
— Ты ни о чем не жалеешь? — спросил он.
— Нет, — ответила она, взяв его за руку.
Мальчик, оглянувшись в седле, посмотрел на север, в степь.
В тысяче миль от них другой мальчик с лиловыми глазами стоял, глядя на юг.
— Куда ты смотришь? — спросил его Аста-хан.
— Там враг, — шепотом ответил мальчик.
