Имя мне самому – Еперит. Божество же пригнало К вашим меня берегам из Сикании против желанья. Свой корабль я далеко отсюда поставил, близ поля. Пятый идет уже год Одиссею с тех пор, как от нас он, Муж бессчастный, уехал и край мой родимый покинул. Добрый путь ему птицы сулили, взлетевшие справа. Радуясь их предсказанью, его я в дорогу отправил, Радостно сам он отплыл. Мы оба надеялись часто Гостеприимно встречаться, подарки давая друг другу'. Кончил он. Черная туча печали покрыла Лаэрта. Темной золы захвативши в отчаяньи полные горсти, Голову ею седую посыпал он, часто стеная. Дух взволновался у сына. Смотрел на отца-старика он, - С острою силой внезапно в носу у него защипало. Кинулся он, и обнял старика, и, целуя, промолвил: 'Здесь я, отец! Я – тот, о котором узнать ты желаешь! Я на двадцатом году воротился в родимую землю. Но воздержись, мой отец, от рыданий и слезного плача. Вот что тебе я скажу: мы очень должны торопиться. Всех мужей женихов я вчера перебил в нашем доме, Мстя им за злые дела и позор, сокрушающий сердце'. Так на это ему Лаэрт возразил и промолвил: 'Если впрямь это ты, мой сын Одиссей, воротился, Верный какой-нибудь признак скажи мне, чтоб мог я поверить'. Так отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: 'Прежде всего погляди на этот рубец мой, который Белым клыком на Парнасе кабан мне нанес на охоте. Был туда я тобой и почтенною матерью послан, Чтоб Автолика проведать, отца моей матери. Должен Был я дары получить, которые мне обещал он. Ну, а теперь перечислю деревья, которые ты мне Некогда в этом саду подарил. Мальчишкою был я, По саду шли мы с тобой. И о дереве каждом тебя я Спрашивал. Ты мне его называл и о нем говорил мне. Груш тринадцать и яблонь мне десять тогда подарил ты, Сорок смоковниц; еще пятьдесят мне рядов обещал ты Лоз виноградных, плоды приносящих весь год непрерывно, - Вижу вокруг и сейчас тут я самые разные гроздья, - Если только погода ниспослана будет Кронидом'. Так он сказал. У Лаэрта ослабли колени и сердце: Признаки тотчас узнал он, которые тот перечислил. Сына он обнял руками и тут же упал без сознанья. На руки быстро его подхватил Одиссей многостойкий. Тот наконец отдышался, и дух собрался в его сердце. Тотчас тогда он в ответ слова окрыленные молвил: 'Зевс, наш родитель! Так есть еще боги на светлом Олимпе, Раз за нечестье и наглость они женихам отомстили! Сердцем, однако, теперь ужасно боюсь я, чтоб вскоре Все итакийцы сюда не пришли и вестей об убийстве Не разослали повсюду, по всем городам кефалленским'. Так на это ему отвечал Одиссей многоумный: 'Не беспокойся! Об этом теперь не заботься нисколько! Лучше пойдем-ка в твой дом. Ведь он недалеко от сада. Я уж туда Телемаха с Филойтием и свинопасом Раньше послал, чтоб обед приготовили нам поскорее'. Так он сказал. И пошли они оба к прекрасному дому. После того как для жизни удобного дома достигли, Там Телемаха застали, Филойтия и свинопаса. Мясо рубили они и в кратере вино уж мешали. Великосердного старца Лаэрта старуха сикелка Вымыла в доме меж тем и маслом блестящим натерла. В плащ прекрасный одела потом. А богиня Афина, Ставши близ пастыря войска, его увеличила ростом, В члены влила полноту и на вид его сделала крепче. Вышел из ванны Лаэрт. Увидавши его, изумился Сын, – до того был похож на бессмертного бога он видом, Громко к нему Одиссей обратился со словом крылатым: 'Кто-то из вечно живущих богов, отец мой, как видно, Выше ростом сделал тебя и наружностью лучше'. Так на это ему Лаэрт рассудительный молвил: 'Если бы, Зевс, наш родитель, и вы, Аполлон и Афина, Был я таким же, каким, в Кефаллении царствуя, город Нерик я взял благозданный, стоявший на мысе высоком Материка, – если б был я таким же вчера в нашем доме, Если б, одетый в доспехи, я принял участие в битве Против мужей женихов! Сокрушил бы колени я многим Бывшим в зале мужам и радость тебе бы доставил!' Так Одиссей и Лаэрт вели меж собой разговоры. Те же, окончив трудиться и вкусный обед приготовив, Рядом сели за стол по порядку на стулья и кресла. Все приступили к обеду. Как раз подошел в это время Старый Долий, а с ним сыновья старика. Возвратились С поля, с работы они. Позвала их, пришедши за ними, Мать, старуха сикелка, которая всех их вскормила И за отцом, стариком одряхлевшим, ходила усердно. Как увидали они Одиссея и сердцем узнали, Остановились и стали средь дома. С приветливой речью К ним Одиссей обратился и слово такое промолвил: 'Что же, старик, садись за обед, перестань удивляться! Нам давно уже хочется есть, и все это время Мы только вас дожидались, когда вы воротитесь с поля'. Долий, обе руки протянувши, пошел к Одиссею, Руку его возле кисти схватил, целовать ее начал И со словами к нему окрыленными так обратился: 'Друг, воротился ты! Как мы все время тебя ожидали! Боги сами тебя привели! Мы уж думать не смели! Здравствуй и радуйся много! Пусть счастье дадут тебе боги! Вот что, однакоже, точно скажи мне, чтоб знал хорошо я: Знает ли все Пенелопа разумная, дали ли знать ей
