и бросилась за ним, но он сделал несколько широких шагов и остановился возле стены.
— Послушай! — продолжала Ингитора, борясь со слезами. — Я люблю тебя! Но я должна сделать так, как он сказал! Ты знаешь, я верю тебе, я знаю, что ты сумеешь защитить меня и от Эгвальда, и от всех двенадцати племен Морского Пути. Но я не смогу быть счастливой, зная, что на Квиттинге и по всему морю продолжается война, которую я могла бы закончить. Что какая-нибудь другая девушка, много девушек будут встречать на кораблях мертвые тела своих родичей, как я когда-то встретила тело отца. Я не смогу… Мы не сможем…
Торвард все молчал. Наконец он медленно повернулся. Лицо его показалось Ингиторе очень усталым — такого напряжения душевных сил стоило ему слушать ее.
— Так вот какой мести он хотел… — с трудом проговорил он. — Лучше бы ты тогда взяла мою голову…
Ингиторе было больше нечего сказать, да она и не могла говорить: слезы сдавили ей горло и текли по щекам. Торвард заметил это; медленно подойдя, он обнял ее. Ингитора прижалась лицом к его груди, и ей захотелось, чтобы весь мир со всеми его бедами исчез, чтобы это мгновение продолжалось вечно, чтобы никого и ничего не осталось, кроме них двоих. Боль и счастье разрывали ее душу; она знала, что это, как видно, последний миг ее счастья в любви к Торварду. Любовь не умрет, она будет жива столько же, сколько проживут они сами, но ей придется прятаться глубоко-глубоко, глубже, чем скрыты корни Иггдрасиля. Они жили не зря. Они видели Альвхейм. И подвиг, который требовался от них сейчас, не уступил бы подвигам героев древности.
За дверью покоя послышались шаги, кто-то стукнул в дверь.
— Конунг, ты здесь? — раздался голос Хаварда. — Снеколль вернулся. С ним Рагнар и еще какие-то девушки. Я их не знаю. Они уже идут к усадьбе.
— Рагнар? И девушки? — Торвард и Ингитора посмотрели друг на друга. — Кого это Снеколль с собой привел?
Они вместе вышли из дома. В воротах усадьбы уже шумела толпа. Мелькнула седая голова высокорослого Рагнара, народ расступился. Рядом с ним шла невысокая девушка с пушистыми светлыми волосами. Лицо ее кого-то напомнило Торварду. За его плечом изумленно вскрикнула Ингитора. И в тот же миг он вспомнил. Эта девушка была похожа на Эгвальда ярла, сына Хеймира.
— Посмотри, Торвард, кого я тебе привез! — радостно восклицал Снеколль. — Наверное, ты таких гостей не ждал!
Рагнар и девушка подошли к крыльцу. Торвард, как во сне, шагнул им навстречу. Девушка не сводила с него серьезных голубых глаз и смотрела так, как будто он должен был в это же мгновение решить ее судьбу.
— Я рад приветствовать тебя, Торвард конунг! — сказал Рагнар.
— И я рад приветствовать тебя снова дома, Рагнар, — ответил Торвард, глядя то на своего воспитателя, то на девушку. — Твое путешествие было долгим. Но я вижу, ты провел время у слэттов не зря. Кто это с тобой?
— Эта девушка — Вальборг дочь Хеймира, — ответил Рагнар, и все люди вокруг разразились изумленными выкриками. — И пусть тебя не удивляет ее появление здесь. Она решилась на этот шаг, чтобы прекратить войну между слэттами и фьяллями. Когда вы с Хеймиром конунгом станете родичами, даже самым упрямым придется забыть о вражде!
Торвард смотрел на девушку и не мог собраться с мыслями. Слова Рагнара не укладывались у него в голове и в то же время были близки к тому, о чем и сам он думал. Родичами… Дочь Хеймира…
— Торвард… — выдохнула у него за спиной Ингитора. Торвард обернулся. Ингитора была бледна, на щеках ее блестели следы слез, она с трудом подбирала слова. — Торвард, это знак… Так хотят боги. Ты возьмешь Вальборг, а я должна вернуться…
И Торвард понял ее. Боги привели к нему дочь Хеймира как раз тогда, когда он пытался и не мог примириться с мыслью отдать Ингитору Эгвальду. Умом он понимал, что это выход, но сердцем не мог его принять, и язык его отказывался произнести слова, которые окончательно решат их несчастливые судьбы.
— Я рад, что кюн-флинна Вальборг оказала мне честь и доверие, решившись войти в мой дом, — глухо выговорил он и подал Вальборг руку.
Вальборг легко оперлась на нее тонкими пальцами, и рука Торварда показалась ей неживой, как деревянная. Она трепетала перед этим человеком, которого сама выбрала и которого совсем не знала. Она еще не поняла, может ли быть с ним счастливой, но чувствовала, что он отныне заполнит всю ее жизнь. Будут ли они любить друг друга или ненавидеть — но равнодушия между ними не будет.
— Я от твоего имени обещал кюн-флинне достойный прием! — многозначительно сказал Рагнар. Он не узнавал своего воспитанника. Торвард никогда не терялся перед женщинами, но теперь он был сам не свой.
— Никто не упрекал меня в том, что я непочтителен с гостями, кто бы они ни были, — деревянным голосом ответил Торвард. Вальборг задрожала — она ощутила, что он вовсе не рад ей. — И женщинам, которые доверяются мне, не приходится в этом раскаиваться.
И он повел Вальборг в дом. Ингитора осталась на крыльце, не в силах заставить себя пойти за ними. Нежданное появление Вальборг полностью убедило ее в том, что боги указывают именно этот тяжелый, но единственно верный путь. Ах как мало согласия между богами! Почему Тор и Один не спрашивают Фрейю, кому кого она велела полюбить? И почему Фрейя не смотрит, нити чьих судеб соединили Норны? Боги велели ей полюбить Торварда, и они теперь велят ему взять в жены другую. Ингитора была благодарна Вальборг за то, что она решилась на такой важный шаг, — и в то же время желала ей никогда не родиться на свет.
— Я думаю, Торвард, они не очень долго будут сидеть на том острове, — рассказывал Снеколль. — Уже через день-другой кто-то непременно поплывет мимо и снимет их оттуда или хотя бы расскажет Хеймиру конунгу, что его люди пасутся на Бараньем острове и жалобно блеют, — смеясь, закончил он.
— Да, я думаю, Эгвальд ярл уже давно отправился в погоню за нами, — подхватил Рагнар. — Я достаточно хорошо его узнал. Он быстро принимает решения и быстро исполняет их. Я уверен, что он уже объявил всему войску, что его сестра похищена по приказу конунга фьяллей. Они уже плывут сюда.
— Это не похоже на тебя, Рагнар, — угрюмо сказал Торвард, едва ли не в первый раз подав голос. Даже семнадцать лет назад, лежа связанным на борту «Зеленого Козла» и слушая пьяные крики орингов Атли Собачьего, он не ощущал такого безысходного отчаяния. — Все это ты мог предвидеть и до того, как привез ко мне дочь Хеймира. И ты мог бы понять, что это мало поможет примирению между нами. Скорее наоборот.
— Я вижу, что ты не очень-то доволен, — ответил Рагнар. — Да, сначала Эгвальд обозлится настолько, что будет кусать свой щит. Но потом он поймет, что, пока его сестра в твоих руках, ему придется быть с тобой вежливым. Не так уж важно, женишься ты на ней или нет. Но я думаю, что жены лучше ты не найдешь. Вальборг умна, она хорошая хозяйка, она…
— Да будь она умна, как Фригг, прекрасна, как Фрейя, обладай она искусствами всех двенадцати богинь! — в яростном раздражении воскликнул Торвард, прервал сам себя и отвернулся.
— Значит, это правда, — помолчав, сказал Рагнар. — Ты и правда влюбился в Деву-Скальда. Но подумай, Торвард…
— Я уже обо всем подумал! — грубо прервал его Торвард, и Рагнар решил молчать, поскольку воспитанник, как видно, совсем не хочет его слушать. — Она сама уже все это мне объяснила. Что она должна вернуться к Эгвальду. А раз она вернется к Эгвальду, то мне все равно на ком жениться, хоть на старой троллихе из Медного Леса. Зовите людей. И зовите Вальборг. Она уже отдохнула, я думаю. Мы сейчас же обручимся с ней. Чем тянуть — уж лучше сразу…
Он резко провел рукой по горлу и вышел. Снеколль и Рагнар переглянулись.
— Это очень хорошо, что он согласен, — успокаивающе сказал Снеколль. — Ведь у Эгвальда большие корабли и много гребцов, он может плыть день и ночь и не останавливаться на ночь, как приходилось нам. Он вот-вот будет здесь.
Гридница быстро наполнилась людьми. Из девичьей появилась хозяйка, с ней шли Ингитора и Вальборг. Рагнар взял дочь Хеймира за руку и подвел ее к Торварду.
