Очнулся он на больничной койке. Так, по крайней мере, ему показалось. Проводочки соединяли его с гудящими приборами, а из вен торчали трубочки. Накрыт он был белой простыней. Он огляделся. Палата была без окон, но светлая и совершенно безликая, если не считать лозунга на дальней стене:
ДИСЦИПЛИНА — В ТЕБЕ САМОМ
— Как-то мудрено, — заметил он и попытался сесть на постели. Ему хотелось пить, а рядом на столике стояли кувшин и стакан.
Когда он наливал себе воду, в палату вошел невысокий молодой человек в белом халате. В руке он держал какой-то прибор с экранчиком.
— Вы проснулись!
Джин сделал большой глоток и прислонился к спинке кровати.
— Ага. Что это было? Нервно-паралитический газ?
— Как-как? — переспросил молодой человек, пробегая пальцами по клавиатуре.
— Нет, ничего. Что я здесь делаю?
— О, за вами здесь хорошо присматривают. Мы провели необходимые тесты.
— Не сомневаюсь. И что?
Юноша поднял глаза.
— Что — и что?
— И что вы нашли?
— Ничего особенного. Физически вы совершенно здоровы. Умственно — тоже. Только вот душевно — не совсем.
— А с этим что не в порядке?
— У вас отсутствовал Внутренний Голос.
— Понятно. А что это такое?
— Путеводитель к правильному поведению. Вот и все.
— И у меня его нет.
— Не было. Мы это исправили.
— А... Прекрасно.
Молодой человек сделал шаг к установкам и, сняв показания, снова застучал по клавиатуре.
— Это обычная процедура, если обнаруживается кто-нибудь без Внутреннего Голоса?
— В основном.
— Понятно. Что доложила обо мне полиция?
— Полиция?
— Меня ведь полиция сюда доставила?
— Нет. К нам обратился Гражданский Комитет Солидарности.
— Угу. Не полиция.
— У нас полиции нет, гражданин. Это устаревшее понятие.
— Нет полиции?
— Она не нужна.
— А кто те парень и девчонка с пистолетами, что меня сюда привели?
— Судя по вашим словам, вас доставил Гражданский Комитет по Постоянной Борьбе.
— То есть армия?
— Вроде того.
— Полиция вам не нужна. А армия нужна?
— Когда во всем мире будет Внутренний Голос, отпадет нужда в постоянной борьбе.
— А-а-а, понятно. Теперь все совершено понятно.
Юноша улыбнулся:
— Понять нетрудно. Вы голодны?
— Нет. Собственно, я кое с кем договорился пообедать. Так что, если вы избавите меня от всех этих трубок...
— Вы не можете уйти.
— Не могу? Меня что, за дверью поджидает Гражданский Комитет по Постоянной Борьбе?
Молодой человек покачал головой.
— Вы меня остановите?
Тот снова покачал головой.
— Прекрасно.
Джин принялся вытаскивать трубочки и провода.
— Это запрещено, — возразил молодой человек.
— Ты вроде бы неплохой парень, но тебе придется посторониться.
Человек в белом халате пожал плечами:
— Это бесполезно. В вас теперь Внутренний Голос.
— Я ровным счетом ничего не слышу, приятель.
— Возможно, системам понадобится некоторое время, чтобы адаптироваться.
— Прости, я ждать не могу.
Джин, морщась, вытащил из запястья иголку от капельницы и отбросил ее в сторону. Из дырки хлынула кровь, и он приложил к руке простыню. Кровотечение быстро остановилось, и он, шатаясь, выбрался из постели. Он был совершенно голым.
— Просить вернуть мне одежду, видимо, бесполезно.
— Наверное, она хранится в кладовке рядом с постом.
— Спасибо.
Джин вышел из палаты. Все вокруг напоминало стандартное больничное отделение, только большинство палат пустовало. Он увидел пост, застекленную стойку с приборами наблюдения. Внутри сидели две медсестры. При его появлении они удивленно подняли глаза.
— Прошу прощения, дамы, — извинился он. Дернув узкую дверь, он обнаружил за ней ведро и швабру. За дверью по другую сторону вестибюля скрывались металлические полки с коробками. Покопавшись в них, он обнаружил свои вещи и быстро оделся.
Джин выглянул в вестибюль. Сестры вернулись к своим занятиям. Непохоже было, чтобы кто-то из них бил тревогу или лихорадочно набирал телефонный номер. Он вышел из кладовки и проследовал по коридору, держась поближе к стенке.
Добравшись до выхода на лестницу, он открыл дверь.
Оно настигло его на лестничной площадке. Сначала это было просто неприятное ощущение, быстро перешедшее в слабую тошноту. По мере продвижения вниз им овладело беспокойство. Внезапное и всепоглощающее. Он тяжело сполз вниз и, дрожащий и потный, лег на лестничную площадку.
Так он и пролежал несколько минут, совершенно неподвижный, мучимый непонятными страхами, а потом поплелся обратно и, на полусогнутых ногах добравшись до палаты, повалился на постель.
Через некоторое время, ощутив в палате чье-то присутствие, он повернулся и сел. Эта был тот же врач — а может, просто техник? — и женщина в бесформенном сером костюме.
— Здравствуйте, — приветливо поздоровалась женщина. — Как вы себя чувствуете?
Косметики на ней не было, а в уголках серых глаз виднелись морщинки. Волосы с проседью были стянуты на затылке в узел.
— Что это за лекарство? — спросил он.
— Мы не давали вам никаких лекарств, — сказал доктор.
— В вас теперь Внутренний Голос, — объяснила женщина. — Когда вы что-нибудь делаете не так, он вас останавливает.
— А что я делал не так?
— Вы покинули палату вопреки медицинским рекомендациям, — объяснила женщина. Она снова улыбнулась. — Я — из Гражданского Комитета Социального Совершенствования, Подкомитет Ориентации.
