руководителей как рыцарей, мудрых и безупречных в своем служении высоким идеалам. Кроме того, объясняя трагические события тех лет, Хрущев, будучи прирожденным политиком, изображал народ «безгреховным», избегая упоминаний об ответственности миллионов рядовых людей за жестокости и жертвы Гражданской войны, раскулачивание, репрессии 1930- 1950-х годов.
Однако многие люди оправдывали «издержки» в антисталинской кампании Хрущева, ссылаясь на то, что она была направлена на реабилитацию жертв репрессий. При этом обычно игнорируется то обстоятельство, что значительная часть людей, осужденных за политические преступления (кроме участников антисоветского подполья в западных областях Украины и Белоруссии, а также в Прибалтике), была уже освобождена и реабилитирована до XX съезда и по инициативе Л.П. Берии и Г.М. Маленкова. Очевидно, что освобождение и реабилитация многих политических заключенных давно назрели и отвечали тому прогрессирующему «затуханию» политических репрессий в СССР с конца 1930-хдо начала 1950-х годов, на которое обратил внимание Вадим Кожинов в своих последних книгах. Вместе с тем, присвоив себе лавры «освободителя», Н.С. Хрущев смог рассчитывать на поддержку политически влиятельных представителей советского правящего слоя, которые главным образом пострадали в ходе этих репрессий, а также их детей, родственников и друзей.
В известной степени повторялась история 1917 года, когда из царских тюрем и мест ссылок (по приведенному выше свидетельству Питирима Сорокина) возвращались политические заключенные, озлобленные и полные желания мстить тем, кто был виноват в их страданиях. Та мина «замедленного действия», которая была подложена под сталинскую систему последствиями огульных репрессий времен ежовщины и последующих лет, взорвалась. Многие вернувшиеся из лагерей и родственники реабилитированных лиц требовали отмщения не только непосредственным виновникам их бедствий - авторам клеветнических доносов, следователям, вопиющим образом нарушавших нормы ведения допросов, судьям, утверждавшим необоснованные приговоры, лагерному начальству, создававшему невыносимые условия для их жизни, но и строю, который допустил беззакония, а также - и прежде всего - Сталину как руководителю этого строя. Так как многие из них сохранили родственные и дружеские связи с представителями правящей элиты, то их голоса были гораздо быстрее услышаны, чем голоса тех, кто пострадал в годы Гражданской войны. Их воспоминания о пережитом выслушивались с гораздо большим сочувствием, чем рассказы крестьян, пострадавших в годы огульной коллективизации или голодных лет. Они имели возможность публиковать свои мемуары, которые формировали образ ушедшей эпохи и влияли на умонастроения людей.
Забывая о том, как он «разоблачал» десятки тысяч мнимых троцкистов, отправляя их на пытки и мучения, Хрущев изображал из себя праведного судью над побежденным злом и посмертно выносил один за другим приговоры покойному Сталину, переименовывая города, названные в его честь, требуя свержения его памятников и вынося его тело из Мавзолея. Хотя бывший троцкист Хрущев давно отрекся от Троцкого, он невольно выполнял программу десталинизации, провозглашенную Троцким из Мексики в 1938 году.
Репутация Хрущева как либерала, при котором началась «оттепель», усилила его популярность особенно среди интеллигенции. При этом зачастую примерами «оттепели» до сих пор служат стихи ряда модных поэтов того времени, которые публиковались тогда в ряде журналов, и голословно утверждают, что прежде такие стихи не были бы опубликованы. Однако известно, что Хрущев в гораздо более грубой форме, чем Сталин, не раз публично обрушивался с критикой на поэтов, писателей, кинематографистов и художников, творчество которых вызывало у него неприязнь. При этом деятели культуры видели, что, в отличие от Сталина, Хрущев не мог обосновать свои заявления глубоким знанием предмета, а уж тем более не мог дать продуманный совет по творческим вопросам. Неугодные Хрущеву произведения запрещались. Именно при Хрущеве была развернута шумная кампания травли Бориса Пастернака за его роман «Доктор Живаго».
Хотя ряд постановлений ЦК ВКП(б) 1940-х годов, принятых по идеологическим вопросам, были при Хрущеве осуждены и отменены, первый секретарь на практике поддерживал многих из тех, кто поднялся на волне шумных кампаний тех лет. Так, Хрущев продолжал активно поддерживать Т.Д. Лысенко и его последователей.
Свою кампанию против Сталина Хрущев вел под лозунгом возврата к принципам коллективного руководства, в нарушении которых он обвинял Сталина. На практике Хрущев самым вопиющим образом нарушал принципы коллективного обсуждения и принятия решений. Как ни один советский руководитель, он отличался склонностью грубо навязывать свои идеи. Затерроризировав своих коллег постоянными обвинениями в «сталинизме», Хрущев устранял малейшее проявление самостоятельности в мышлении, смелости, инициативности, то есть то, что всячески поощрял Сталин. Вследствие этого Хрущев оказался окруженным людьми несмелыми и безынициативными, которые послушно уступали первому секретарю, даже когда он вносил заведомо вздорные предложения. Следствием бесконтрольного своеволия Хрущева стали решения о распространении посевов кукурузы вне зависимости от климатических особенностей в различных местностях нашей огромной страны, повсеместного строительства однотипных пятиэтажных домов вне зависимости от природных условий и национальных особенностей архитектуры. Сильный удар системе управления был нанесен созданием совнархозов, а затем разделением по инициативе Хрущева партийных органов власти на промышленные и сельскохозяйственные. У военных и особенно у военно- морских служащих был особый счет к Хрущеву за его непродуманные действия, которые ослабляли вооруженные силы страны. Игнорируя реальные возможности страны, Хрущев сумел навязать партии и авантюристическую программу построения материально-технической базы коммунистического общества к 1980 году.
Никакой демократизации ни внутри партии, ни внутри страны Хрущевым не было осуществлено. Подавление несогласия в ряде городов страны и за ее пределами силой оружия совершалось гораздо чаще и грубее, чем в последние годы правления Сталина. Объявляя себя борцом против культа личности Сталина, Хрущев вскоре оказался предметом ритуальных восхвалений.
Очевидное лицемерие в хрущевской кампании по развенчанию Сталина сочеталось с огромным ущербом, который она наносила стране и ее положению в мире. Доклад Хрущева, по сути подтвердивший правоту всех обвинений антисоветской пропаганды, стал отправной точкой для раскола в международном коммунистическом движении и в социалистическом лагере. Многие зарубежные коммунисты, шокированные содержанием доклада Хрущева, покидали ряды своих партий. Доклад Хрущева способствовал дестабилизации положения в ряде стран Центральной Европы и спровоцировал восстания в Польше и Венгрии. На XX съезде были посеяны семена затяжного конфликта между СССР и Китаем, что стало причиной дорогостоящей гонки вооружений и кровавых стычек на советско-китайской границе, привело к крушению некогда могучего советско-китайского союза.
Развенчание Сталина, имя которого было связано у миллионов советских людей с самым дорогим, было сделано Хрущевым столь грубо, что не могло не оскорбить их чувств. Неслучайно даже через много лет участники стихийного выступления в Тбилиси в марте 1956 года в знак протеста против доклада Хрущева объясняли в телепередаче весной 2001 года свое поведение так: «Мы не могли не быть на площади. Там были все!» Жестокая расправа с участниками тбилисского митинга посеяла те первые семена раздора, которые в последующем способствовали выходу Грузии из СССР.
Доклад Хрущева дискредитировал и все советское руководство. Миллионы людей справедливо спрашивали: «А где же были другие советские руководители, и прежде всего сам Хрущев, если они видели, сколь пагубной была политика Сталина?» Заботясь о собственном положении и давая на XX съезде индульгенцию всем членам правящей номенклатуры, Хрущев одновременно перечеркивал сталинский завет о необходимости партии сохранять связь с массами. Именно в хрущевское время произошел вопиющий расстрел рабочей демонстрации в Новочеркасске. Отрыв от масс, об опасности которого предупреждал Сталин, лишь усугублялся в дальнейшем.
В итоге Хрущева обвинили на октябрьском (1964 года) пленуме ЦК КПСС в волюнтаризме и нарушении норм коллективного руководства. Падение Хрущева положило конец постоянному спекулированию на «сталинской теме». Однако новое руководство во главе с Л.И. Брежневым не спешило разобраться в «сталинском вопросе» путем объективного и взвешенного изучения всех обстоятельств тех лет. С одной стороны, будучи связанным лично с военными руководителями времен Великой Отечественной войны, Брежнев и другие руководители создали возможности для публикаций мемуаров Жукова,
