На полке потеснились, и тетя Маша строго уселась.
На протяжении всей этой мелочной перепалки пришелец сохранял спокойное достоинство.
— Продолжайте, товарищ Обыкновеннов, — попросила Тося.
— Какие у вас дети! — неожиданно проникновенным голосом сказал пришелец. У нас даже настроение мгновенно повысилось. Может, еще не все потеряно? — Какие дети! Это они, ребятишки средней группы Петуховского детского дома, прибывшие на вечернюю прогулку на Луну, под метровым слоем космической пыли обнаружили наш экстралайнер. Мы остались на Земле. Я сейчас работаю в Фомском университете и пишу диссертацию на тему «К вопросу об одном возможном истоке народной сказки об Емелюшке-дурачке».
— А билет? — спросила проводница.
Пришелец молча достал из велюровой шляпы билет и протянул его назойливой женщине.
— Так у вас же до Петухова?! — изумилась тетя Маша.
— Совершенно верно. Будьте любезны!
— А Петухово совсем в другую сторону. Вам же на Усино надо!
— Мне все равно, в какую сторону, лишь бы в Петухово.
— Э-э, гражданин. Вроде ты и без билета оказался.
Пришелец водрузил на голову велюровую шляпу и встал. И даже темнее от этого стало в купе.
— Сами штраф заплатите или бригадира вызывать?
— Будьте любезны, — сказал товарищ Обыкновеннов и шагнул куда-то в столик, в стенку, в окно.
Мало сказать, что все поразевали рты от удивления, таинственности и необычности. Тетю Машу даже не стали журить за содеянное. Она сама ушла, громко заявив:
— Пусть бригадир разбирается. — Но даже не вышла в тамбур, а сразу же заперлась в своем служебном купе.
Все было очень и очень убедительно. Меня смущало только одно обстоятельство. Ведь шел всего лишь 1975 год, и я что-то не слышал о детских экскурсиях на Луну. Впрочем, ведь пришелец мог просто пропутешествовать во времени.
Да-а… Странные иногда бывают встречи в поездах…
4
Таинственный пришелец — да разве мог он быть не таинственным! — исчез, оставив после себя приятное ощущение чуда. Несколько минут все еще сидели, ошеломленно перебрасываясь незначительными фразами, потом начали готовиться ко сну. У нас наверняка произошло, как говорят биологи, запредельное торможение. Те, кто стоял, заглядывая к нам, тоже разошлись. Семен Кирсанов встал, чтобы приготовить постель себе и жене. И под ним, к радости Тоси, оказался комплект постельного белья, чистого и теплого. Кирсанов предложил одну простыню бабусе, но та отказалась, так как ей рано утром, всего через каких-нибудь три-четыре часа, нужно было выходить в Старотайгинске. Семен достал Тосе халатик, а я пошел в тамбур, чтобы покурить и привести себя в состояние, при котором мне удалось бы заснуть.
Я попытался было разобраться во всей этой истории, но у меня ничего не вышло, эмоции пока подавляли сознание.
Я еще минут пять постоял у окна, потом вернулся в свое купе. Семен подталкивал под матрас углы Тосиной простыни, чтобы нигде не дуло и вообще было уютно и навевало сон. Потом он сам ловко вскочил на свою полку.
Я развернул матрас, положил мягкую подушку, постелил поверх всего одеяло. Спать не хотелось. Бабуся все сидела, маленькая, прямая и доброжелательная. Гражданин в сером теперь уже точно спал. В вагоне было душно, а вентилятор не работал. Лезть на свою полку я передумал и сел на боковое сиденье лицом по ходу поезда. Тося уже уснула, разметав обнаженные пухленькие руки. Семен во сне свистел носом. Бабуся заерзала и передвинулась на своей полке ближе ко мне. Я оглянулся. Бабуся манила меня пальцем.
— Что? — спросил я и повернулся, перегородив ногами коридор.
— Сколько тебе лет, голубчик? — спросила бабуся.
— Двадцать семь, — шепотом ответил я. Возможность предстоящего разговора меня даже обрадовала.
— А мне, голубчик, восемьдесят.
— Бывает, — согласился я. — Я вам помогу в Старотайгинске выйти. Вас кто-нибудь встречает?
— Внучек, если не проспит.
— Ох! — сказал я. — А чемодан-то мы из-под Тосиной полки не вытащили. Придется будить ее.
Старушка помолчала раздумывая.
— Может, и не придется.
— А как же чемодан?
— Возьму и оставлю! — вдруг рассердилась бабуся.
— Но как же можно? Что его, потом досылать вам? Разбудим Тосю, что же теперь делать? Всякое бывает.
— Ох, голубчик, ты еще и не знаешь, что иногда бывает…
— Конечно, — согласился я, — но, может, еще узнаю. Вот сегодня, например, узнал.
— Симпатичный юноша, — сказала бабуся.
— Вы это о пришельце?
— Ну да. А то о ком же? В хорошей, видать, воспитывался семье.
— Да ему уже несколько тысяч лет!
— Следит, значит, за собой.
— Ну ладно… А что делать с чемоданом?
— Оставим, — вздохнула бабуся. — Ты, голубчик, послушай, что я тебе расскажу, а потом уж решим, что мне делать с этим чемоданом.
— Конечно. Рассказывайте. Я слушаю.
Бабуся поправила платок загорелыми морщинистыми пальцами.
— Ведь больше ста у меня детей, внуков и правнуков. А вот один всю жизнь себе поломал… Сын младший. Афиноген. Сорок пять подлецу стукнуло. Грузчиком в мебельном магазине работает. Таскать им приходится громоздкие вещи: пианино, шифоньеры, диваны, шкафы. По ровному месту оно еще и ничего. А вот на лестницах… Одно мучение. Там ведь не развернешься. В дверь не пролезешь. Ну а в коридорчиках обязательно застрянешь. У грузчиков-то хоть немного лучше получается, чем у самих жильцов. Жильцы им за то пятерки и платят, что сами бы ни за что не протолкнули какой-нибудь там диван через дверь. Вот он и придумал. А уж как и что, не взыщи, не знаю. Нужно взять, например, шкаф и как-то по-особенному его упаковать. Не скажу как, врать не стану. Упакует он его своим способом, а шкаф-то вдруг и сделается малюсеньким, да и весить начинает всего ничего. Тут его бери и неси куда хочешь. Принес, распаковал, как положено, он и стал нормальным шкафом. Понимаешь, голубчик?
— Понимаю, — сказал я, хотя сам пока ничего не понимал. — А он не пробовал с этим куда-нибудь обращаться?
— Говорит, что пробовал. В какую-то транспортную контору. Да его назад отослали, потому что там у шоферов зарплата с тонно-километров идет, а что они заработают, если по паре спичечных коробков начнут перевозить?
— Так, так… И что же дальше?
— А нынче весной Колька, сын его, приехал и крупно поспорил с отцом. Сноха рассказывала. Вроде как отец бесполезную жизнь прожил. Обидел он Феню. Рассорились окончательно. Феня что-то с месяц делал, никому не показывал, а потом и задурил. Вот я к нему и приезжала. «Эти два чемодана, — говорит, — Кольке увезите, и рюкзак. Пусть посмотрит. В одном — поезд для его сына, в другом — магазин
