— Стало быть, моя жена — удачливая предпринимательница, — задумчиво произнес он.
— И у меня хорошее деловое чутье, — вздернув вверх подбородок, добавила Джнана.
— Да, похоже, что так. Хочешь выпить? Чтобы отпраздновать твой успех?
Джиана облизнула губы — обычно этого жеста было довольно для того, чтобы Алекс начинал дрожать от желания.
— Но разве мы не можем считать это нашим общим успехом? — спросила она.
— Да, — улыбнулся Сакстон. — Согласен. Устроим гулянку?
Джиана неуверенно поглядела на него. Ах каким чертовски скользким бывал он иногда! Алекс сказал, что любит ее, но, похоже, опять пустился в какую-то игру с ней.
— Да, — согласилась Джиана. — Если хочешь.
Она не сводила глаз с его рта, и Сакстон тихо засмеялся. Ее страсть к нему никогда не затихала и продолжала удивлять Алекса. Он встал, потянулся и медленно разделся, аккуратно вешая вещи на спинку стула. Затем Алекс уселся на стул в непристойной позе.
— У тебя на ребрах синяк, — заметила Джиана.
— Я потом тебе расскажу о его происхождении.
Алекс насмешливо оглядел Джиану с головы до пят:
— Ну что, любимая, теперь твоя очередь?
Джиана гордо подняла голову и сказала:
— Да. И не думайте, что вам удастся вогнать меня в краску, Алекс Сакстон.
Но все же, когда платье и сорочка упали на пол, она от смущения и глаз не могла поднять на Алекса. Тогда он обнял ее и усадил к себе на колени.
— Смотри-ка, какой ты стала толстой, я едва могу обхватить тебя руками, — промолвил он, положив руку ей на живот.
Негромко вскрикнув, Джиана прижалась к нему обнаженной грудью.
— Вы не в состоянии держать себя в руках, мадам? — засмеялся он. — Ты же изнываешь от желания. — Сакстон поцеловал ее, чувствуя, что напряжение последних дней спадает, уступая место лишь страсти и невероятной нежности. Укладывая Джиану на кровать, он слышал бешеный стук ее сердца.
Они занимались любовью очень осторожно, нежно лаская друг друга и вскрикивая от наслаждения. И когда Джиана закричала, забилась в конвульсиях, которые передались и ему, плоть Алекса взорвалась внутри ее тела.
— Я люблю тебя, Алекс! — в отчаянии закричала Джнана, прижимаясь к нему. — Черт возьми, люблю тебя!
Алекс впился в ее губы долгим, страстным поцелуем.
— Я принимаю твою любовь, — проговорил Сакстон, успокаивающе поглаживая ее спину. — Но на сегодня хватит развлечений.
— Я так испугана, — пробормотала Джиана, поднимая на него затуманенные от страсти глаза. — Я больше не принадлежу себе.
— Тогда ты должна понять, как я себя чувствую. — Алекс вытянулся рядом с Джианой. — Давай-ка я расскажу тебе, чем занимался сегодня. Тогда ты, возможно, дашь мне отдохнуть. Оставив тебя, я отправился в матросский кабачок на набережной. Синяк у меня на боку — результат пьяной драки.
Джиана провела пальчиками по синяку.
— Ты дрался, внушая себе, что бьешь меня?
— Нет, я слишком мягкий человек, чтобы бить женщину.
— Ты?! Мягкий человек?! — возмущенно переспросила Джиана.
— Да, мягкий, но… сильный.
— Да-а-а, — протянула Джиана, поглаживая живот. — Твой сын весь день колотит меня по животу.
— Джиана, я хочу кое-что сказать тебе.
Она почувствовала, что в его голосе зазвучали новые нотки.
— Помнишь, я говорил тебе, что Чарльз Латимер хотел жениться на Лауре?
— Конечно.
— Но это не все. Видишь ли, в случае с тобой я так разъярился потому, что вспомнил Лауру.
— Не понимаю.
— Лаура не погибла в катастрофе, — вздохнул Алекс. — Она покончила с собой.
— Нет, Алекс, нет! — задрожав, воскликнула Джиана. — Но почему?
— Она заболела к концу первого года нашей семейной жизни, когда была беременна Лией. Лаура стала бояться… всего: меня, людей, родов… После рождения Лии она впала в такую глубокую депрессию, что никто не мог ей помочь. Тогда я и купил для нее дом в Коннектикуте. Она жила там целых три года со своей компаньонкой. А когда ее отец умер, она вообще потеряла чувство реальности и убила себя.
— Прости меня, Алекс, — прошептала Джиана. — Прости за все, и особенно за день Благодарения. Ты так замечательно держался, ничем не показал, как тебе тяжелы все эти разговоры .. Ты даже ни разу не отругал меня! Но мне и в голову не приходило, что…
— Но как же я мог ругать тебя? — удивленно спросил он. — Ты же ничего не знала. Никому не известна правда, даже ее семье. Они квакеры и не пережили бы этого.
— Я вечно суюсь не туда, куда надо… — простонала Джиана.
— Не стоит сокрушаться, — успокоил ее Алекс. — Это уже в прошлом. Я просто подумал, что должен все рассказать тебе.
Джиана помолчала, а затем тихо позвала:
— Алекс!
— Угу?
— А почему ты любишь меня? — Он улыбнулся в темноту. — Потому что хочешь?.. — спросила Джиана, поглаживая курчавые волосы у него на груди.
Сакстон продолжал улыбаться. Она просила его объяснить, почему любит ее, а он был не в состоянии этого сделать. Ну как объяснить чувство, которое меняет человека, заставляет его по-другому смотреть на жизнь, благодаря которому кажется, что все вокруг становится светлым и радостным?
— Я тоже хотел бы кое-что услышать от тебя, Джиана. Скажи, что ты хочешь стать моей женой, плюнуть на все эти чертовы законы и забыть, какими идиотскими бывают отношения между мужчиной и женщиной!
Джиана прерывисто задышала.
— Ты должен дать мне время, — наконец прошептала она. Она уже решила для себя, что не хочет оставлять Сакстона, но бояться не перестала. Она вспомнила, какой глупой, доверчивой и наивной была в семнадцать лет. Но Рим совершенно изменил ее, хотя в последнее время римские воспоминания стали мучить реже. К тому же в ее жизнь вошел Алекс.
— Дорогая, — зашептал он, — в мире всегда были и всегда будут мужчины вроде Рендала Беннета, которые из всего пытаются извлечь для себя выгоду. Но тебе повезло, Джиана. Я согласен с твоей матерью. Конечно, тебе много пришлось пережить в Риме, зато ты избежала брака с этим подонком, избежала несчастной семейной жизни.
— Но как ты узнал, о чем я думаю? — дрожащим голосом прошептала Джиана.
— Благодаря твоим римским впечатлениям я смог полюбить тебя — маленькую, глупую девственницу.
— Но, может, ты любишь именно ту женщину, которую купил тогда в Италии?
— Эту ледышку?
— Я не была ледышкой! — возмутилась Джиана.
— Ты вся была словно покрыта слоем снега, и мне бы никогда не растопить его, если бы за меня этого не сделал Рим.
— Ты действительно веришь в это, Алекс?
— Да, верю.
— Я поняла, что хочу остаться с тобой, — тихо промолвила Джиана. — Можно, я никуда не поеду, когда родится малыш?
