их другие тоже оценивали по достоинству.
— Зачем тогда это? — Паша кивнул в сторону наручников. — И зачем отбирать деньги?
Проще было бы меня нанять и заплатить.
— Вот тут ты не прав. Если бы мы встретились чуть раньше, то так бы все и было.
Я очень хотел с тобой встретиться, поверь.
И мне пришлось пойти на большие расходы, чтобы все-таки тебя найти. Эти расходы я списываю на твой гонорар.
— А ты жадный.
— Я просто бережливый.
Хозяинов протянул Паше ключ от наручников. Гальцев усмехнулся и сам вытащил руку.
— Я так и думал, — спокойно сказал Александр Матвеевич. — Но, может быть, мы поговорим о деле?
— Валяй.
— Один из моих помощников сильно поторопился рассказать некоему известному тебе частному сыщику о том, как тесно мы сотрудничали с убитым Чанышевым, чьей хатой ты сильно интересовался.
— Ну и что?
— Я сам с этим “частником” беседовал.
И нанял его найти настоящего убийцу. Кроме того, я хотел нанять его с той же целью, с какой наши конкуренты нанимали тебя. Достать мне винчестер с компьютера Чанышева или хотя бы стереть оттуда данные. Оказалось, что это уже невозможно. Мало того, компьютер уже исследуют вместе с ментами парни из ФСБ.
— Это тебе “частник” рассказал?
— Нет. У меня в ментовке свои люди сидят. От разборок нам уже никак не отвертеться. Следует только сделать так, чтобы все претензии в нашу сторону были бы голословными. Не работали мы с Чанышевым по выборам — и все. Попробуйте доказать обратное.
— А что от меня требуется? Чтобы я забрался за винчестером в ментовку?
— А ты бы мог?
— Я бы мог попробовать. Но только не за эти деньги, — кивнул Паша на пластиковый пакет.
— Я понимаю, что такая работа стоит больших денег. Тем более, что ты — в розыске.
Я рад, что ты предложил мне подобное. Признаться, не думал, что кто-то найдется, готовый рискнуть. Но это, к сожалению, уже бесполезно. Данные с винчестера разделили на части, переписали и исследуют на разных компьютерах. Все винчестеры собрать невозможно.
— Тогда что же надо от меня?
— Мои люди видели, как “частник” покупал в магазине микрокассеты к диктофону.
— Точно такие же ставятся на телефонные автоответчики. Может, он покупал как раз для этого?
— Мы проверили. Ни дома, ни в агентстве у него нет автоответчика. Это значит, что он записывает разговоры. И со мной, и с моим помощником. Особенно я боюсь за помощника. Он, как сам сознался, слегка откровенничал. Не подумал, что дело может зайти так далеко.
— А далеко дошло?
— Может дойти до суда.
— Серьезно. Значит, мне надо добыть кассеты?
— Да.
— А где они хранятся?..
— А вот этого я не знаю. Они могут храниться и дома, могут и на службе. Сейчас, пока есть время, тебе неплохо бы наведаться к нему домой. Если там не найдешь, то вечером следует поискать в агентстве. Но там — охрана. Придется выделять тебе помощников.
— Не надо. От помощников только вред.
Тут как-то мне выделили двоих. Оба сейчас...
— Я знаю. Так ты берешься?
Паша поднялся.
— Машину дай. Чтобы в транспорте не трястись. Но гонорар с тебя я все же сдеру.
Нужен будет хороший паспорт. Это сможешь?
— Это смогу.
— Считай, что кассеты у тебя в кармане, если они существуют на самом деле. Но если их у него много, не буду же я все прослушивать.
— Забирай все.
— А если не отдаст? — Паша посмотрел даже лукаво.
— Ты так и так в розыске. Тебе терять нечего. Но приобрести в этом случае кое-что можешь. При обострении обстоятельств за ценой я не постою. Только осторожнее с ним. Он — не мент и даже не два.
— Я видел его в деле. Это серьезный человек.
— Ты — тоже человек серьезный. Если влипнешь, это твоя беда. Но твои баксы я могу в банк положить до освобождения. Под проценты.
— Утешил... Спасибо...
Они вышли из бойлерной, и Хозяинов собственноручно закрыл дверь на засов и на навесной замок.
— Ключ будет пока у меня. Ну да, тебе же ключи не нужны, когда отмычки в кармане.
3
Определенно, поведение Гоши Осоченко меня сильно смутило. Пресловутого котенка, который и царапать всерьез может почему-то только своего хозяина, ему дарят второй день подряд. Или произошло какое-то смещение времени и пространства, или Гоша добивается определенной цели. Если второе, то он переборщил. Но ведь он же не знал, что я могу заглянуть в кабинет к майору Лоскуткову так не вовремя. И не знает закона спецназа — то, что удачно прошло один раз, во второй должно дать сбой, поэтому повторяться нельзя. Он повторился, и сбой произошел.
Царапины! Он хотел скрыть царапины!
Вернее, не скрыть, а обосновать их наличие. И какая жалость, что в первую нашу встречу я не посмотрел на его руки. Впрочем...
Впрочем... Да, восстанавливая в памяти ситуацию визита заказчика, я вспоминаю, что он все старался делать левой рукой. Левой рукой протягивал мне корешок приходного ордера, левой рукой поправлял очки. А в правой руке держал куртку.
Остается дождаться ответа экспертов. Но все же не это меня беспокоило полчаса назад, когда я пил чифирь в компьютерном отделе.
И беспокойство не прошло. Что-то я еще упустил важное. А чтобы понять — что конкретно, следует прослушать заново все записи.
Машина у Лоскуткова — поновее моей, завелась сразу, я объехал самую большую лужу, памятуя, что где-то там была яма, в которой недолго и рессору сломать. Чужую рессору.
Майор мне такого не простит. И не спеша направился в сторону дома. Часть кассет хранилась у меня там, часть — в офисе. Надо их собрать и прослушать все подряд, чтобы сопоставить факты.
Дверь подъезда оказалась открытой. Некоторые из жильцов никак не могут привыкнуть к кодовому замку и предпочитают вообще им не пользоваться. Я же предпочитаю ее всегда закрывать. Особенно зимой, когда на первом этаже с открытой подъездной дверью элементарно холодно. Тех же принципов придерживаются и бомжи, которые время от времени живут у нас под лестницей в подвал. Вероятно, тоже не любят холода — а, кроме того, закрытая дверь подъезда отгораживает их от улицы, создавая иллюзию почти отдельной квартиры.
