штамп «профессор Р. Дж. Люпин» был проставлен наискосок на уголке сундука.
— Интересно, по какому он предмету? — наморщил лоб Рон, глядя на мертвенно-бледный профиль Люпина.
— Но это же очевидно, — прошептала Гермиона. — В школе только одна вакансия, разве не так? Защита от сил зла.
У ребят уже было два разных учителя по этому предмету, но каждый из них продержался в школе только один год. Ходили слухи, что сама должность заговорена.
— Что ж, надеюсь, он знает своё дело, — с сомнением в голосе сказал Рон. — У него такой вид… какое-нибудь проклятие покрепче добьёт его окончательно. В любом случае… — он повернулся к Гарри: — Что ты хотел нам сказать? Гарри рассказал всё о подслушанном споре между мистером и миссис Уэсли и о предупреждении, только что полученном от отца Рона. Когда он закончил, Рон молчал как громом поражённый, а Гермиона прижимала ладони к губам. Наконец она опустила руки и произнесла:
— Сириус Блэк сбежал, чтобы найти тебя? О, Гарри… ты должен быть по-настоящему, по-настоящему осторожным. Не нарывайся на неприятности, Гарри…
— Я не нарываюсь на неприятности, — ответил Гарри раздражённо, — это неприятности обычно нарываются на меня.
— Что они думают, Гарри совсем дурак — разыскивать психопата, который хочет его убить? — пролепетал Рон дрожащим голосом. Друзья восприняли новость гораздо хуже, чем ожидал Гарри. Оказывается, и Рон, и Гермиона боялись Блэка больше, чем он сам.
— Никто не знает, как он выбрался из Азкабана, — проговорил Рон тревожно, — раньше это никому не удавалось. А он к тому же содержался в камере усиленного режима.
— Но ведь его поймают, — серьёзно сказала Гермиона. — Я хочу сказать, что и муглы повсюду его ищут…
— Что это за шум? — вдруг спросил Рон. Откуда-то доносился слабый, металлический свист. Ребята осмотрелись.
— Это из твоего сундука, Гарри, — догадался Рон, встал и потянулся к багажной полке. Через мгновение он вытащил из-под одежды карманный горескоп. Прибор очень быстро вращался у Рона на ладони и светился алмазным светом.
— Это и есть горескоп? — с интересом спросила Гермиона и привстала, чтобы получше рассмотреть.
— Ага… только учти, очень дешёвый. — ответил Рон: — Он так и заходился, когда я привязывал его Эрролу к ноге, чтобы послать Гарри.
— А ты в это время делал что-то плохое? — проницательно сощурилась Гермиона.
— Нет! Хотя… вообще-то я не должен был брать Эррола. Ты же знаешь, он совсем не годится для дальних перелётов…. но что было делать? Надо же было послать Гарри подарок…
— Сунь его назад в сундук, — распорядился Гарри. Горескоп пронзительно свистел.
— А то мы его разбудим. И Гарри кивнул на профессора Люпина. Рон взял одну, особенно отвратительную, пару старых носков дяди Вернона, запихнул туда горескоп, приглушив таким образом звук, а потом захлопнул крышку сундука.
— Надо будет проверить его в Хогсмёде, — сказал Рон, садясь на место. — Такие штуки продаются у Дервиша и Гашиша, где волшебные инструменты и всякое такое. Фред с Джорджем говорили.
— А ты много знаешь про Хогсмёд? — У Гермионы загорелись глаза. — Я читала, что это единственное в Британии поселение, где нет ни одного мугла…
— Да, наверно, так оно и есть, — небрежно бросил Рон, — но я не потому хочу туда пойти. Мне бы попасть в «Рахатлукулл»!
— А что это такое? — спросила Гермиона.
— Это такая кондитерская, — мечтательное выражение застыло на лице у Рона, — там есть всё на свете… Перечные постреляки — от них рот дымится — ещё большие толстые шокошары, у них внутри земляничный мусс или варёная сгущёнка, а ещё ужасно вкусные сахарные перья, их можно сосать в классе, как будто ты размышляешь, о чём дальше писать…
— Но ведь Хогсмёд — очень интересное место? — гнула свою линию Гермиона. — В книжке «По местам колдовской славы» сказано, что местная гостиница в 1612 году, во время восстания гоблинов, была штаб-квартирой, а в Шумном Шалмане, говорят, больше привидений, чем в любом другом строении Британии…
— … и такие громадные пузыри из шербета, пока их рассасываешь, поднимаешься на несколько дюймов над полом, — продолжил Рон, который попросту не стал слушать Гермиону. Гермиона обернулась к Гарри.
— Разве не здорово, что можно будет иногда уходить из школы и гулять в Хогсмёде?
— Наверно, здорово, — тяжело вздохнул Гарри: — Когда узнаете, расскажете.
— Что ты хочешь этим сказать? — не понял Рон.
— Я не смогу туда ходить. Дурслеи не подписали разрешение, и Фудж тоже. Рон был в ужасе.
— Тебе нельзя будет ходить в Хогсмёд? Но — как же так — Макгонаголл или кто-нибудь ещё обязательно дадут тебе разрешение… Гарри безрадостно рассмеялся. Профессор Макгонаголл, завуч колледжа «Гриффиндор», была очень и очень строгой дамой.
— … а ещё можно спросить у Фреда с Джорджем, они знают все секретные ходы-выходы…
— Рон! — резко оборвала Гермиона. — Мне не кажется, что Гарри следует тайком уходить из школы, пока Блэк на свободе…
— Угу, и Макгонаголл скажет то же самое, если я попрошу у неё разрешения, — горько сказал Гарри.
— Но если он будет с нами, — горячо заспорил Рон, обращаясь к Гермионе, — Блэк не осмелится…
— Ой, Рон, не говори ерунды, — отрезала Гермиона. — Блэк убил уже кучу народу, причём на глазах у других людей. Ты и правда думаешь, что из-за нас он побоится напасть на Гарри? Произнося эту тираду, она сражалась с завязками на корзинке Косолапсуса.
— Не выпускай это чучело! — крикнул Рон, но было уже поздно; Косолапсус легко выпрыгнул из корзинки, потянулся, зевнул и вспрыгнул Рону на колени; комок в нагрудном кармане задрожал, и Рон сердито столкнул Косолапсуса прочь.
— Пошёл вон!
— Рон, не делай так! — рассердилась Гермиона.
Рон собрался было что-то ответить, но тут профессор Люпин пошевелился. Ребята выжидающе уставились на него, но он лишь повернул голову в другую сторону и продолжил спать — с приоткрытым ртом. «Хогварц Эскпресс» безостановочно двигался на север, и пейзаж за окном постепенно становился всё более диким и к тому же мрачным, поскольку облака на небе сгущались. За дверью купе туда-сюда носились школьники. Косолапсус устроился на пустом сидении, повернул приплюснутую морду к Рону и не сводил жёлтых глаз с кармана. В час дня в дверях купе появилась толстушка-ведьма с тележкой еды.
— Как ты думаешь, надо его разбудить? — Рон неловко мотнул головой в сторону профессора Люпина. — Вид у него, прямо скажем, недокормленный. Гермиона осторожно приблизилась к профессору Люпину.
— Э-э-э… профессор? — позвала она. — Извините… профессор? Тот не пошевелился.
— Не беспокойся, милая, — сказала ведьма, протягивая Гарри большую упаковку котлокексов. — Если он будет голоден, когда проснётся, то сможет найти меня впереди, у машиниста.
— А он вообще спит? — тихо спросил Рон, когда дверь аккуратно закрылась за ведьмой. — Я хочу сказать — он не умер?
— Нет, нет, он дышит, — шепнула Гермиона, взяв протянутый Гарри котлокекс.
Профессор Люпин, возможно, представлял собой не слишком весёлую компанию, но его присутствие в купе имело свои плюсы. Во второй половине дня, как раз когда пошёл дождь, размыв вид на быстро катившиеся за окном холмы, ребята услышали в коридоре шаги. Вскоре в дверях появились трое наименее симпатичных им людей: Драко Малфой и два телохранителя, Винсент Краббе и Грегори Гойл. Драко Малфой и Гарри стали врагами с самой первой поездки на «Хогварц Экспрессе». Малфой, обладатель бледного, острого, надменного лица, учился в колледже «Слизерин»; кроме того, он был Ищейкой слизеринской квидишной команды, точно также, как Гарри был Ищейкой «Гриффиндора». Краббе и Гойл, казалось, существовали лишь для того, чтобы служить у Малфоя на посылках. Они оба были квадратные и мускулистые; Краббе повыше ростом, стриженный под горшок и с могучей шеей; Гойл — с короткими, жёсткими волосами и длинными гориллоподобными руками.
— Вы только посмотрите, кто здесь! — открыв дверь купе, процедил Малфой в обычной ленивой манере. — Потрох и Уэсельник. Краббе и Гойл по- троллиному гоготнули.
— Я слышал, твой папаша этим летом наконец-то узнал, что такое деньги, Уэсли, — продолжил Малфой. — А мамаша что? Умерла от шока? Рон вскочил так быстро, что опрокинул на пол кошачью корзинку. Профессор Люпин коротко всхрапнул.
— Кто это? — спросил Малфой, при виде Люпина автоматически сделав шаг назад. — Новый учитель, — ответил Гарри, тоже поднявшийся на ноги — вдруг понадобится оттаскивать Рона. — Так о чём ты говорил, Малфой? Блёклые глаза Малфоя сузились; он был не такой дурак, чтобы затевать драку под носом у преподавателя.
— Пошли отсюда, — с некоторой обидой пробормотал он, обращаясь к Краббе и Гойлу, и они исчезли. Гарри с Роном снова сели. Рон массировал костяшки пальцев.
— Я больше ничего не собираюсь терпеть от Малфоя, — злобно заявил он. — Серьёзно. Ещё одно слово о моей семье, и я ему голову оторву и… Рон сделал бешеный жест рукой.
— Рон, — зашипела Гермиона, показывая на профессора Люпина, — тише… Но профессор Люпин крепко спал. По мере продвижения поезда на север дождь усиливался; окна теперь представляли собой серую непрозрачную поверхность, постепенно черневшую. Потом наконец в коридорах и над багажными полками зажглись, засверкали огоньки. Колёса стучали, дождь барабанил, ветер ревел, а профессор Люпин спал и спал.
— Мы, наверно, почти приехали, — сказал Рон, выглядывая из-за профессора Люпина в сделавшееся абсолютно чёрным окно. Не успел он договорить, как поезд начал притормаживать.
— Классно, — Рон встал, осторожно прошёл мимо Люпина и попытался рассмотреть что-нибудь во мраке за окном. — Я уже умираю с голоду. Хорошо бы поскорей попасть на пир…
— Мы не могли так быстро доехать, — возразила Гермиона, сверившись с часами.
— Тогда чего мы встали? Поезд замедлял и замедлял ход. Когда стих шум поршней, стали лучше слышны завывания ветра и стук дождя по стёклам. Гарри, сидевший рядом с дверью, встал и выглянул в коридор. По всему вагону из дверей купе высовывались любопытные лица. Поезд, дёрнувшись, остановился, и отдалённый грохот сообщил о том, что багаж попадал с полок. Затем, без предупреждения, погасли лампы, и всё погрузилось в темноту.
— В чём дело? — раздался голос Рона за спиной у Гарри.
