— Пророк был прав, говоря, что это дело заинтересует вас.
— Больше, чем вы думаете.
— Тем лучше; итак, я могу на вас рассчитывать?
— Вполне, как я уже сказал вам.
— Хорошо, я надеюсь на вас.
— Еще один вопрос!
— Какой?
— Кто этот Гарри Браун?
— Вы желаете знать его историю?
— Да, если вы можете рассказать мне ее.
— Отчего же нет, тем более что вы не отказываете мне в своем содействии.
— На этот счет вы можете быть совершенно спокойны. Говорите, я слушаю.
— Мы имеем привычку собирать самые тщательные сведения о людях, с которыми нам приходится иметь сношения в делах, если же кто-нибудь заявит желание пристать к семье святых, то ни одна черта его характера (не говоря уже о его наружных свойствах) не ускользнет от нашего внимания; мы его узнаем насквозь, прежде чем назовем своим братом. Гарри Браун — человек лет тридцати, высокого роста, хорошо образован, красивый малый, одарен редкими способностями и замечательной силой; если бы этот человек применил к добру свои редкие способности, как он употреблял их на зло, из него бесспорно вышел бы замечательный человек. Когда он одевал другое платье и изменял свою физиономию, то самые близкие ему люди не могли узнать его; он не мог изменить только своего взгляда.
— Это, без сомнения, и была одна из главных причин, побудивших его убить несчастного Кильда! — перебил его капитан.
— Я сам того же мнения; ему всего нужнее были громадные очки, с которыми Кильд никогда не расставался. Я должен вам сказать, что труп Кильда, когда я нашел его, был совершенно обнажен; все платья были сняты и очков также не было при нем.
— Итак, не подлежит более никакому сомнению, что его убил Гарри Браун. Но для чего? Что побудило его скрываться?
— Выслушайте меня, и вы узнаете это.
— Говорите, я слушаю.
— Гарри Браун получил блестящее воспитание; он свободно говорит на языках: английском, французском, испанском, итальянском, португальском и немецком, так что положительно невозможно определить, к какой нации он принадлежит. Правда, он выдавал себя за англичанина и уверял, что убежал из тюрьмы Южного Нового Валиса; но насколько это справедливо, никто не может сказать. Что касается меня, то я, конечно, не могу поверить этому, так как в Бостоне, где я встретил его в первый раз, он называл себя поверенным известного торгового дома в Нью-Йорке, что и было в действительности, как я после узнал.
Мое первое знакомство завязалось с ним по случаю доставки продовольствия для наших жен и детей, он взял на себя эту миссию и выполнил ее, впрочем, в точности. Но Гарри Браун был игрок, пьяница и соединял в себе все недостатки, какие только свойственны потерянному человеку. Вскоре он прекратил с нами сношения и совершил столько преступлений, что должен был скрываться попеременно во всех уголках республики; дошло до того, что он участвовал в кражах и даже убийствах. Полиция преследовала его во всех тех местностях, где только подозревалось его присутствие, и он бы погиб непременно, если бы не обладал замечательной способностью изменять свой наружный вид. Но положение его делалось все более и более ужасно; каждую минуту ему грозила опасность быть арестованным. Из-за своей неспокойной, неуживчивой натуры он имел бездну врагов. Наконец, он решился скрыться в пустыню, где и скитался некоторое время, пренебрегая тысячью опасностей и ужасных лишений, но скоро увидел, что такое странствование ему не вынести долго, и в эту критическую минуту ему пришла в голову мысль сделаться мормоном. Явившись в Дезере, он представился пророку и после долгого с ним разговора был причислен к великому и патриархальному семейству Святых последних дней.
— И принять этого негодяя вам не помешали сведения, которые вы даже не имели надобности собирать, потому что они были вам известны? — спросил с иронической улыбкой капитан Грифитс.
— Вы, язычники, не понимаете и не можете понять высоких целей, стремясь к которым мы часто пренебрегаем мелочами, — сказал данит с презрением. — Принимая к себе этого человека, мы знали его, как знали и его поступки; но вместе с тем нам были известны его выходящие из ряда способности; это один из тех высокопросвещенных людей, которые не имеют почвы под собою; после целого ряда ошибок и неудач они бросаются в наши объятия, как в последнее убежище, а такого сорта люди драгоценны для нас; они держатся у нас ради совершенных ими преступлений и невозможности уйти от нас, так как за пределами нашего братства их ожидает неминуемая гибель. Этот дамоклов меч, вечно висящий над их головами, не только гарантирует нас в их беспрекословном повиновении, но и ручается нам в их совершенной преданности. Бывает, что эти люди пробуют сбросить с себя это иго, но каждый раз их планы на первом же шагу разбиваются вдребезги. Словом, мы часто пользуемся их замечательными познаниями и употребляем с пользой их силы, которые до сих пор служили только злу.
— Все это очень правдоподобно, но напрасно вы оправдываетесь в своих действиях, тогда как я этого от вас вовсе не требую, тем более что все это для меня далеко не интересно; не лучше ли нам возвратиться к предмету нашего разговора, Гарри Брауну, от которого мы слишком уж удалились.
— Это правда. Гарри Браун пробыл в нашем обществе около семи лет, в продолжение которых, надо отдать ему справедливость, он безукоризненно исполнял свои обязанности. За это время он ни разу не навлек на себя неудовольствия и не получил ни одного выговора; зато он скоро был произведен в святое и грозное достоинство данита; в Дезере все единодушно сознали справедливость этого повышения. Года два тому назад в Дезере прибыл один иностранец и остановился в квартире Гарри Брауна, где пробыл десять дней, в продолжение которых ни разу не выходил. Наконец, незнакомец, которого за все это время почти никто не видел, удалился из Дезере, и Гарри Браун проводил его довольно далеко. Это посещение показалось нам весьма подозрительным, тем более что с тех пор Гарри Браун сделался угрюмым, как никогда не был до того времени. После того он несколько раз получал письма, чего прежде также никогда не случалось, и каждый раз по получении письма он удалялся из Дезере, находясь в отсутствии довольно долго.
Месяца три тому назад он опять получил письмо и снова удалился из Дезере, но на этот раз уже не один, а в сопровождении нашего брата Гедеона Кильда; это всех нас очень удивило, так как эти два человека страшно ненавидели друг друга.
Несколько дней спустя я нашел страшно обезображенный труп несчастного Кильда, брошенный в овраг Волчьей Долины; этот овраг находится в стороне от дороги, и никто туда не заходит, даже краснокожие; остальное вам известно. Теперь мне остается только просить вас дать мне некоторые инструкции и сказать мне, думаете ли вы, что Гарри Браун находится в горах?
— Очень может быть. Я никогда не видел Гарри Брауна, но много слышал о нем; вот еще дней пятнадцать тому назад мне говорил о нем при свидании капитан Гедеон Кильд, которого я хорошо знаю.
— Вы видели Гедеона Кильда?
— Да, я видел его и прежде, но недавно, желая переговорить с вашим пророком относительно дел союзников Красной реки, я сообщил мои предложения Гедеону Кильду при последней моей с ним встрече, то есть при последнем его путешествии; но так как он не мог ничего взять на себя, то просил меня подождать до следующего нашего свидания, выразив при этом надежду, что дела наши устроятся согласно моему желанию и что пророк, вероятно, согласится назначить мне свидание, несмотря на ненависть, которую он, как говорят, питает к язычникам. Порешив таким образом дела, Кильд уехал в Юту, а я возвратился в республику Красной реки. Несколько дней тому назад мои передовые разъезды донесли мне, что отряд эмигрантов прибыл со стороны укрепления и расположился в недалеком расстоянии от моего лагеря, но я не придавал большого значения этой новости. Несколько дней спустя мой лейтенант услышал сигнал в равнине и тотчас же уведомил меня об этом; это был сигнал, условленный между мною и Гедеоном Кильдом. Меня в высшей степени удивило это обстоятельство, я никак не мог объяснить себе, почему Гедеон Кильд по возвращении своем из Юты не отдал мне отчета, как было между нами условленно, в деле,
