– Все равно придется тебе интервью давать, – быстро сказал он. – Такие события! Разве журналистов остановишь?!
Лаэрт-второй не обратил на его слова никакого внимания. Похоже было, он только теперь заметил капитана Огла и Всеволода.
Вместе с тем Всеволод явно его никак не заинтересовал, не то, что капитан Огл.
– Капитан, – бросился с жадным любопытством нобелевский лауреат к инопланетянину. – Так объясните, что происходило?! Что было нужно этому… Аргоданалу? Вы наверняка должны уже знать.
– Знаем, – не очень охотно ответил пришелец. – В общ-щ-щ-щ-щ-щ-щем, не хотелось бы мне объяснять, потому ч-ч-ч-ч-ч-что рано ещ-щ-щ-щ-щ-ще ваш-ш-ш-ш-ш-шей цивилизации знать, ч-ч-ч-ч-ч-что происходит в больш-ш-ш-ш-ш-шой вселенной.
Капитан остановился.
– Но все равно придется объяснять. Инач-ч-ч-ч-че у вас по планете неизвестно, какие домыслы пойдут. А это, мы знаем, гораздо хуж-ж-ж-ж-ж-же.
Огл опять остановился. Скорее всего, собирался с мыслями, чтобы точнее сформулировать то, что он хотел сказать.
– Аргоданал собирал ваши идеи. Прич-ч-ч-ч-чем такие, о которых вы сами и не подозреваете.
– Непонятно, – сказала Александра Михайловна.
Огл моргнул всеми тремя глазами.
– Видите ли, – сказал он с виноватыми интонациями, – не вы одни такие во Вселенной, но факт есть факт. Вы используете только одну десятую возмож-ж-ж-ж-жностей мозга. Остальные его возмож-ж-ж-ж-ж- жности никак не реализуются.
– Нам это известно, – ответила Александра Михайловна. – Об этом нередко пишут в научно- популярной литературе. К сожалению, это действительно факт.
Глаза Огла опять моргнули.
– Меж-ж-ж-ж-ж-жду тем, и те уч-ч-ч-ч-частки мозга, которые вы не умеете использовать, тож-ж-ж-ж- же постоянно работают. Только этой работы никто из вас не замеч-ч-ч-ч-ч-чает. Не умеете к ней подключч-ч-ч-ч-ч-чаться. А тем временем незаметно, неосознанно для вас рож-ж-ж-ж-ж-ждаются неож-ж- ж-ж-ж-жиданные идеи, оригинальные мысли, и все это как бы впустую, хотя на самом деле мозг всю эту информацию сохраняет.
Лаэрт-второй привстал со стула.
– Ну, ну, – начал он нетерпеливо, – и вы хотите сказать, что…
Огл прикрыл два глаза.
– Вот Аргоданал и реш-ш-ш-ш-шил собрать все эти неосозноваемые идеи на одной из планет, леж- ж-ж-ж-жащ-щ-щ-щих в стороне от ож-ж-ж-ж-живленных дорог вселенной. Он полагал, здесь это пройдет незамеч-ч-ч-ченным для Галактичч-ч-ч-ч-ческой инспекции. Правда, охватить экспериментом всю планету он, видимо, не смог бы. А вот на уч-ч-ч-ч-частке, огранич-ч-ченном защ-щ-щ-щитным полем… Теперь, кстати, поле он уж-ж-ж-ж-же снял.
Лаэрт-первый с неописуемым восторгом хлопнул в ладоши.
– Это означает, когда люди в Поваровке…
– Соверш-ш-ш-ш-шенно верно, – без особой охоты ответил капитан Огл. – Отключ-ч-ч-чались действующ-щ-щ-щ-щие клетки мозга и включ-ч-ч-ч-чались бездействующ-щ-щ-щ-щ-ие. С них и сч-ч-ч-ч-ч- читывалась информация. Поверьте мне, собранные идеи стоят того, ч-ч-ч-ч-чтобы поставить такой опыт. Аргоданал знал, ч-ч-ч-ч-что делал!
Оба Лаэрта восхищенно переглянулись.
– Послушай, – начал Лаэрт-первый.
– Да он просто гений! – перебил его Лаэрт-второй. – И сомневаться нечего! Тысячи готовых идей! Мы ж даже не догадываемся, на что наш мозг способен!
– Если у меня… тебя… у нас только одна десятая часть мозга столько идей порождает, – воскликнул Лаэрт-первый, – представляешь, чего еще можно от нас ждать!
– Капитан Огл, – категорически молвил Лаэрт-второй, – я должен… мы обязательно должны побеседовать с Аргоданалом!
Глаза Огла загорелись синим цветом.
– Опыты над жителями планет давным-давно запрещ-щ-щ-щ-щены. Аргоданал не посч-ч-ч-ч-читался с запретами. Поэтому и приш-ш-ш-ш-шлось вмеш-ш-ш-ш-шаться инспекции. Теперь он подлежит изоляции. Мы немедленно вернем его на планету, где он ж-ж-ж-ж-живет. На длительный срок он будет лиш-ш-ш-ш- ш-шен возмож-ж-ж-ж-жности ее покидать.
Были слова капитана столь весомы, что на некоторая время воцарилась полная тишина. Никто не ответил.
– Нам пора, – сказал потом Огл. – Хорош-ш-ш-ш-шо, ч-ч-ч-что вы сумели нам помочч-ч-ч-ч-чь.
Но Костя вдруг припомнил кое-что.
– Капитан Огл, – позвал он нерешительно. – На поляне, где был лагерь Аргоданала, мы видели две статуэтки.
– Верно, – спохватился Лаэрт-второй. – Я на экране тоже видел.
– Не можете объяснить, что они обозначали? – договорил Костя.
– Уж-ж-ж-ж-же мож-ж-ж-ж-жем, – ответил Огл. – Одна из них была копией ч-ч-ч-ч-человека, у которого возмож-ж-ж-ж-жности мозга реализовывались в тот момент наименьш-ш-ш-ш-шим образом, а вторая – копией ч-ч-ч-ч-человека с наибольш-ш-ш-ш-шим коэффициентом реализации.
– Кто же второй-то был? – вырвалось у Петра.
– Это я знаю, – растерянно ответил Лаэрт-второй. – Это тот самый парнишка, о котором я говорил, помните? Школу в двенадцать лет закончил, сейчас на втором курсе института.
Наступила неловкая пауза, потому что все машинально обернулись в ту сторону, где бледный и углубленный в себя Степан Алексеевич все еще пил чай.
Огл проследил за взглядами и в который уже раз моргнул всеми глазами. Все поняли, что у капитана хорошая память, и он узнал оригинал одной из статуэток.
И что он хорошо воспитан.
– Но разница оч-ч-ч-ч-чень небольш-ш-ш-ш-ш-шая, – тут же сказал капитан, – у всех примерно одинаковые показатели использования возмож-ж-ж-ж-ж-жностей мозга. Оч-ч-ч-ч-чень незнач-ч-ч-ч-ч- чительные отклонения в ту или иную сторону. К тому ж-ж-ж-ж-же в разные моменты ч-ч-ч-ч-человек использует мозг по-разному.
Степан Алексеевич звякнул ложкой о край стакана, и словно бы от этого Лаэрт-второй встрепенулся. Последние слова капитана Огла вновь пробудили у него жгучий интерес к необыкновенному эксперименту кентавра-изобретателя.
– Капитан, – начал он вкрадчиво, – а можно ли хотя бы узнать, какие именно идеи удалось собрать Аргоданалу? Ну, в виде исключения. Это же так важно! В конце концов, это наши идеи, земные. Нам принадлежат!
В этот момент на террасе вновь появился робот Иван Иванович.
– Журналистов еще больше стало, – доложил он Лаэрту-второму. – Требуют, чтобы вы вышли. Того и гляди повалят забор. Что делать?
Нобелевский лауреат поморщился. По всему было видно, что журналистов он недолюбливает. Возможно, связывалось у него с ними что-то не очень приятное.
– Все равно придется тебе с ними встречаться, – быстро сказал Лаэрт-первый. – Такого же еще не было на Земле!
Лаэрт-второй бросил на него недовольный взгляд. Но потом лицо его просветлело от неожиданной идеи.
– Вот, если хочешь, и встречайся вместо меня. Мы с тобой на одно лицо… вернее, ты это и есть я. О чем говорить, не хуже меня знаешь.
На лице Лаэрта-первого ясно проявилось плохо скрытое удовольствие. Но для вида он все же скромно пробормотал:
– Я? Но я же никогда… с журналистами…
