По рассказам Роберта, Мэт де Капистрано очень выгодно купил эту землю десять лет назад. Несколько раз он обращался к властям с просьбой разрешить ему здесь жилищное строительство и в конце концов добился своего.
Филистер! Джорджи задыхалась от злости. Нежное майское солнышко золотило лютики. Трава была похожа на розовые перышки. От такой красоты слезы наворачивались на глаза. В этих местах водились барсуки, кролики, лисы, было много бабочек. В детстве Джорджи провела здесь столько счастливых дней.
А теперь все это будет погублено, изуродовано ради прибыли одного человека.
Джорджи повернулась и увидела, как красный «ламборджини» Мэта де Капистрано плавно подъехал и остановился в нескольких ярдах от того места, где стояла она. У шофера сегодня был выходной, и за рулем сидел сам Мэт. Джорджи прикусила губу. Нужно, прежде всего, думать о Роберте и детях, сказала себе она. Ее идеалы, девственные луга и дикая природа – все это не так важно, как Дэвид, Энни и Роберт.
– От такого выражения лица даже молоко скиснет.
– Что?
Джорджи вздрогнула. Мэт так неожиданно приблизился к ней, что она в буквальном смысле слова раскрыла рот от удивления.
– Забудь о Мэйнсе и Дженсоне. Решение принято, – тихо сказал Мэт и посмотрел в сторону Роберта, который вместе с рабочими ждал их в центре луга.
– Я думаю совсем о другом, – ответила Джорджи.
– О чем же? – мягко спросил он, пытаясь заглянуть ей в глаза. – Почему ты с такой злостью смотришь, на меня?
– Я не… – Джорджи резко оборвала себя.
Может, она и злится на него, но ему все равно этого никогда не понять. Если она объяснит, что ее расстроило, у нее будут неприятности и у Роберта будут неприятности. Более того, разорвав контракт с «Миллет Билдерз», Мэт де Капистрано просто обратится в другую строительную компанию. Проект будет воплощен в жизнь в любом случае.
– Так, ничего особенного, – тихо сказала она.
– Джорджи! – Мэт повернул ее к себе, схватил за подбородок и посмотрел в глаза. – Скажи мне. Я большой мальчик. Я пойму.
Он издевается над ней. Он опять посмеивается. Джорджи напряглась. Ее глаза засверкали.
– Ты хочешь погубить эту красоту, осквернить эту землю, и тебе все равно, правда? У тебя нет сердца!
Мэт в изумлении смотрел на Джорджи. Она явно задела его за живое, и это обрадовало ее.
– Что? – грозно спросил он.
– Я играла здесь, когда была ребенком. Мы жили в палатках. Это одно из немногих по—настоящему красивых мест в округе. Люди приходят сюда, чтобы вздохнуть свободно, неужели ты не знаешь этого? Ты хочешь уничтожить Дальний луг, уничтожить природу и красоту.
– Люди приходят сюда, потому что я позволяю им гулять здесь, – взорвался Мэт, – Я мог бы огородить это место, но не сделал этого.
– Потому что это было бы слишком обременительно для тебя, – парировала Джорджи.
– Что обременительно? – Мэт недоверчиво смотрел на нее. – Ну, давай, выкладывай, какие еще преступления я совершил? Может быть, ты не хочешь, чтобы Роберт занимался этим строительством?
– Конечно же, я хочу, чтобы Роберт участвовал в строительстве. – Джорджи злобно посмотрела на Мэта. – И не хочу! Не хочу тоже. Как я могу хотеть этого! Я смотрю на эту красоту и думаю, что через несколько месяцев здесь все будет перерыто бульдозерами. Потом появятся уютные домики. В них будут жить люди, для которых нет ничего более важного в жизни, чем дорогие автомобили и модные тряпки. Но я не желаю, чтобы Роберт упустил шанс поправить свои дела, и, конечно же, хочу, чтобы он получил этот контракт.
Мэт ничего не ответил ей. Он только закрыл глаза, но этот жест сказал ей больше, чем любые слова. Сдержанность Мэта вызвала в ней чувство вины. Все, что она говорила, было глупо, смешно и абсолютно безосновательно, но она ничего не могла с собой поделать. Все произошло помимо ее воли. Красота этой земли после смерти родителей помогла ей залечить душевные раны. Здесь ее сердце научилось жить. Эта земля успокоила ее после того, что произошло с Гленом. Она бродила по тропинкам своего детства, прикасалась к цветам. Природа давала ей чувство защищенности. И теперь все это будет сметено с лица земли. Внезапно весь гнев Джорджи исчез. Она снова почувствовала себя ребенком.
– Извини. Ты ни в чем не виноват. Абсолютно ни в чем.
Мэт что—то сказал по-испански. Наверняка что—то неприятное для нее.
– Спасибо, Джорджи. Теперь мне будет совсем хорошо, – уже по-английски с горьким сарказмом произнес он.
– Ты не разорвешь контракт с Робертом? – с тревогой в голосе спросила она. – Ты не сердишься на меня?
Его губы стали еще тоньше. Пальцы, сжимающие ее подбородок, превратились в тиски. Мэт смотрел в изумрудные глаза Джорджи. Она не отводила взгляда.
– Хорошо, что ты понимаешь, что оскорбила меня, – очень тихо сказал он.
От него исходил пьянящий запах. Это был запах мужчины, запах Мэта де Капистрано, который одновременно пугал и восхищал Джорджи. А она не хотела быть ни испуганной, ни восхищенной. Она хотела только… Чего? Она сама не знала, чего хочет.
– Джорджи!
Сквозь звон в ушах она услышала голос Роберта. Мэт все еще держал ее за подбородок. Он пристально смотрел в ее смущенные глаза, затем опустил руку, сделал шаг в сторону и невыносимо спокойным голосом произнес:
– Мы идем, Роберт.
Джорджи вспоминала о своем детстве. Было очень интересно.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
После разговора с Мэтом все оставшееся время Джорджи старалась держаться в тени. Она молча делала записи, угрюмо шагая за мужчинами в тяжелых резиновых сапогах. Когда работа закончилась, все направились к машинам. Неожиданно Джорджи обнаружила, что Мэт идет рядом с ней.
– Спасибо, Джорджи, – как ни в чем ни бывало сказал он. – Сегодня ты свободна, а нам нужно будет поработать еще немного. Но сначала мы перекусим. Присоединишься к нам?
– Пожалуй, нет. – Уклоняясь от прямого контакта с глазами Мэта, Джорджи рассеянно посмотрела на его смуглую шею. – Мне нужно вернуться в офис. – Меньше всего на свете сейчас ей хотелось сидеть и мило разговаривать с Мэтом де Капистрано.
