«Гм… — говорили они смущенно, вглядываясь в органчик, который еще минуту назад бодро передвигал коня буквой „Г“, а теперь уже цитировал Платона. — Кто же это? То ли Глупид… то ли не Глупид…»
Так и привязалось к Йосефу Глупиду его новое прозвище: Толи Глупид, или просто Толи.
Ясно, что столь богатый набор достоинств не мог остаться незамеченным обществом. Умело пользуясь двумя дополнительными дисками, Глупид сделал головокружительную карьеру в журналистике, а также занял почетный пост председателя шахматной федерации. Но истинную славу ему принес именно антисюртучный вариант. Известно, что люди ужасно любят, когда им рассказывают о врагах, в особенности, если эти враги оказываются виноваты во всех бедах и неудачах. В итоге на одной этой пластинке Толи ухитрился выстроить целую политическую партию, пройти в кнессет и даже стать министром юстиции.
Войдя в кабинет, Гейлин и Гавнери остановились у входа, пытаясь издали определить, какой именно диск является у министра рабочим в настоящий момент.
«Здравствуй, Толи… — приветливо произнес Гейлин и по привычке отклячил попку, хотя кокетничать с механическим органчиком было по меньшей мере бесполезно. — Как дела? Я пришел рассказать тебе, как прошел наш замечательный парад в Меа Шеарим. Представляешь, эти противные сюртучники чуть не сорвали нам праздник! Хорошо еще, что ты разрешил пустить в дело конную полицию.»
В нутре у Глупида что-то звякнуло, он дернулся вбок и замер.
«Толи? — с тревогой сказал Гейлин. — Ты плохо себя чувствуешь? Может, нам прийти попозже?»
«Чепуха… — шепнул ему Гавнери. — Не обращай внимания. Иногда заедает у старика.»
Он подошел к скособоченному органчику и сильно хлопнул его по плечу.
«Ук!.. — крякнул министр юстиции и, дернувшись, выправил осанку. — Квек!..»
«Я говорю — спасибо за конную полицию!» — напомнил Гейлин неестественно громко, как глухому.
Глупид резко поднял голову.
«Конь! — твердо провозгласил он. — Офицер бьет коня!»
«Что ты, что ты… — испугался Гейлин. — Бить коня… да как можно… никто лошадок и пальцем не трогал. Били только этих противных сюртучников. Ты бы только видел! Меховые шляпы так и катились вдоль ихних гадких клоповников! Есть там у них один, по имени рав Шах, так его…»
«Шах?! — отчаянно возопил министр и схватился за сердце. — Шах?! Не может быть! Здесь только что стояла моя ладья!»
В груди у него заскрежетало, обе руки взметнулись вверх, и Глупид застыл с выражением ужаса на лице.
«Что такое?» — пролепетал Гейлин.
«Ничего, Йоси, — успокоил его Гавнери. — Не бери в голову. Это шахматная пластинка. Погоди, сейчас сменим.»
Зайдя сзади, он резким движением наклонил Глупида. Лоб министра юстиции с деревянным стуком впечатался в стол. Спереди одежда Глупида выглядела обычно — пиджак, рубашка, галстук… но сзади все было на тесемках, для вящего удобства операторов — членов профсоюза. Гавнери уверенно развязал тесемки и открыл дверцу в спине органчика.
«Ну вот… — сказал он, вынимая диск и кладя его на стол рядом с двумя дополнительными пластинками. — Теперь угадать бы — которая наша…»
Гавнери поднял диски и принялся внимательно их разглядывать.
«Должно быть написано…» — робко вмешался Гейлин.
«То-то и оно, что нет, — снисходительно пояснил Гавнери. — В этом, Йоси, весь секрет. Никто никогда заранее не знает, какой именно текст он запузырит и с какого именно места. Способность удивлять — ценнейшее качество политика и журналиста! Как же понять-то?.. Ладно, посчитаемся. Эн-дэн-дино-в- шею-в-руку-в-спину… эн-дэн-духло-веночка-набухла. Вот!»
Он взял диск и ловко вставил его в органчик. Глупид вздрогнул и выпрямился.
«Всех в армию!» — закричал он страшным голосом и стукнул кулаком по столу.
«Как? — в ужасе прошептал Гейлин. — И меня тоже? Мне нельзя, я пацифист…»
«А, черт, не угадал, — досадливо пробормотал Гавнери. — Это антисюртучный.»
Он снова загнул министра к столу, поменял пластинку и для верности несколько раз крутанул заводной ручкой.
Глупид снова вздрогнул и выпрямился.
«Как дела, Толи? — заботливо спросил Гавнери, заглядывая в лицо органчику. — Теперь в порядке?»
Министр презрительно фыркнул, высоко запрокинул голову и сощурился.
«Невелика беда — услужить неблагодарному, — назидательно произнес он. — Но большое несчастье — принять услугу от подлеца!»
«Надо же! — восхитился начитанный Гейлин. — Цитата из Ларошфуко! И главное, к месту, в самую точку!»
«Глупости… — насупился Гавнери. — Давайте не забывать о нашей цели.»
«Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает!» — неумолимо припечатал органчик.
Гавнери скрипнул зубами.
«Господин министр, — сказал он, стараясь звучать официально. — Мы пришли к вам с важным сообщением, касающимся безопасности государства.»
«Деньги суть артерия войны,» — заметил Глупид многозначительно.
«Об этом не беспокойтесь, — замахал руками Гейлин. — Европа все оплатит!»
«Конечно! — подхватил Гавнери. — Главное сейчас — остановить заговор врагов мира и прогресса. К нашим берегам движется судно с биологически опасным грузом: так называемым березовым швырком. Мы постараемся перехватить его еще по дороге, но если, паче чаяния, противнику все же удастся прорваться к Хайфе… Короче, мы просим у вас санкции на арест… а в случае необходимости — и на более решительные меры в отношении означенного корабля.»
«Промедление смерти подобно?» — задумчиво осведомился министр.
«Именно так!» — поклонился Гавнери.
Органчик скрипнул и нажал кнопку. Вбежал секретарь с блокнотом.
Глупид кашлянул и встал.
«Для отечества сделано недостаточно, если не сделано все!» — начал он. Секретарь восторженно подпрыгнул и застрочил карандашиком.
Министр кашлянул еще внушительнее, прищурился в историческую даль и закончил: «Не будем следовать ропоту тех, кто предпочитает спокойное рабство свободе, обретенной ценою некоторых жертв!»
Секретарь застонал и содрогнулся в оргазме. Глупид воздел перст, открыл рот, да так и застыл.
«Завод кончился… — заметил наблюдательный Гавнери. — Но это ничего. Главное, как мы слышали, сказано.»
«Да, но…» — нерешительно замямлил секретарь, тиская блокнот и поглядывая на застывший органчик.
«Никаких „но“, любезнейший… — твердо проговорил Гавнери, беря молодого человека за талию и плотоядно поглядывая на его полную розовую шею. — Пойдемте. Я введу вас в курс дела. Принципиальное разрешение получено, а детали можно обговорить на низшем уровне. Зачем попусту беспокоить министра?»
Уже на улице, провожая Гавнери к машине, Гейлин недоуменно спросил:
«Одного не пойму, Урино. Зачем вы меня сюда притащили? Вы бы прекрасно справились и без моей помощи.»
«Не прибедняйтесь, Йоси, — осклабился вурдалак. — Все знают, что вы — это европейские деньги. Государственные механизмы нуждаются в подмазке, особенно такие ветхие, как наш уважаемый Глупид. Слышали, как бедняга скрипел своими шестеренками? Так что звоните своим друзьям в Брюссель. Пусть раскошеливаются. Для дела мира и так далее… ну, не мне вас учить.»
