По старой доброй привычке Илаев закрыл глаза и приготовился к десяти, пятнадцати минутам неприятных эмоций, пока самолёт не наберёт высоту и не ляжет на курс. После этого он обычно расслаблялся и дальше полёт проходил хоть и тревожно, но относительно терпимо.
Когда машина оторвалась от земли, Илья почувствовал неудержимое желание открыть глаза и посмотреть в иллюминатор, ему неожиданно стало интересно увидеть уходящую вниз землю, уменьшающиеся в размерах здания и деревья, и вообще стало интересно просто смотреть за борт. Страха не было, волнение отсутствовало. Илья даже занервничал ввиду отсутствия привычных взлётных ощущений, но вид из иллюминатора мгновенно отвлёк его внимание. Он смотрел вниз и впервые в жизни ощущал необыкновенное чувство полёта, чувство которое человек испытывает с неприязнью и тем самым лишает себя возможности оценит истинную красоту происходящего.
— Я люблю летать! — непроизвольно вырвалось из уст Илаева.
Он в восхищении наблюдал, как пространство за секунды расширяет свои границы и превращается в живописное творение неизвестного мастера, или мастеров. Неровности и шероховатости исчезают, абсолютно всё приобретает правильные и отчётливые формы, всё сильнее уменьшаясь в размерах, открывая глазу безграничную реальность.
— Вот видите. — Михаил радостно смотрел на Илью, — как много мы не замечаем из?за глупых комплексов.
— Михаил, вы гипнотизёр? Нет, вы волшебник? — Илья походил на ребенка, впервые посетившего огромный магазин игрушек.
— Почему бы и нет. — спокойно, но чрезвычайно убедительно ответил тот.
Илья, не прекращая радоваться, шутя, погрозил ему пальцем, давая понять, что давно не верит в сказки.
— Может быть коньячку, — заговорщицки произнёс Бештеров.
— А, что виски больше нет? — удручённо поинтересовался Илья
— Я не люблю виски. — скривившись сказал Михаил и достал из сумке ту же самую фляжку с изображением круга на выделанной коричневой коже.
Илья, снова шутя, погрозил Михаилу пальцем, но на его удивлении это действительно был коньяк, хороший коньяк вероятно длительной выдержки.
— Я понял! — Илаев весело рассмеялся, — вы фокусник, иллюзионист.
— Я врач. — совершенно серьёзно произнёс Бештеров, затем в тон Илье рассмеялся и добавил: — Ремонтирую людей.
Илья понимающе кивнул головой, и снова занялся созерцанием безбрежных просторов, правда, уже заоблачных горизонтов. Илья смотрел на облака, сверху вниз. Белая пелена, прячущая под собой привычный мир, казалась ему мягкой и очевидно приятной на ощупь. Низкий раскалённый за день до красна, солнечный диск, окрашивал белую пустыню оранжевым цветом.
— Красиво… — задумчиво произнёс он, — Иллюстрации к книге жизни.
Илья подумал, что если в рукописи которую он постарается обнаружить есть картинки, то они непременно должны походить на то, что он наблюдал из иллюминатора лайнера.
— Михаил. — Илья повернулся к своему собеседнику, — А вы знакомы с трудами Авиценны.
Бештеров удивлённо взглянул на Илью
— Отчасти. А вас что?либо интересует?
— Книга жизни. — Илья ещё раз взглянул на оранжевую бескрайнюю пелену за бортом самолёта.
— Я слышал эту легенду. — Михаил удобно сидел в кресле, — Ибн Сина написал более пятисот трудов, до нас дошли только двести сорок, три из них являются основополагающими это книга исцеления, книга указаний и наставлений и книга знания, они состоят не из одного тома. Эти рукописи включают в себя исследования в области логики, математики, медицины, философии, естествознания, и даже метафизики. Вообще исследования этого человека не ограничивались перечисленными мною науками, он так же писал труды по геологии, химии, литературе занимался поэзией, и как говорят, был склонении к мистике. Книга жизни, якобы была завершающим трудом Авиценны, написанная на исходе его земного пути, в ней он подводит итог своих исследований, и по легенде открывает рецепты исцеления абсолютно от всех болезней, в том числе и душевных, и даже раскрывает тайну бессмертия. Но не найдено ни одного научного подтверждения, существования «Книги жизни», хотя, её периодически находят, то в средней Азии, то в Тибете, то в Северной Африке, то в Индии и на сколько я знаю недавно обнаружили в Греции, но увы, все находки не имели ничего общего с трудами Ибн Сины. Надеюсь, ваша поездка не связана с этим событием.
Илья молчал, он думал, как ответить на неожиданный вопрос, своего на удивление осведомлённого спутника, и всё же, решил не врать.
— Именно так. — Илаев глубоко вздохнул
— Илья, около тысячи лет многие поколения живших и ныне живущих искали эту рукопись, точно так же как ищут останки Платоновской Атлантиды. — Бештеров сидел в кресле, задумчиво смотря перед собой, — Но за всё это время не найдено даже мелкого подтверждения существования подобного труда.
— Значит, вы считаете, что моё путешествие бессмысленно?
— Отнюдь. — Михаил внимательно посмотрел на Илью, — Если существует легенда, значит, есть прецедент её породивший. Дыма без огня не бывает, хотя современная наука порой доказывает обратное. Если бы не настойчивость сэра Эванса, Кносский дворец по сию пору оставался бы в числе непознанного и порождал бы новые легенды.
— Вы увлекаетесь историей? — спросил Илья
— Я уверен, что она есть. — философски ответил Михаил, и вновь удобно расположился в кресле. — Вы мне симпатичны Илья. Ваши помыслы чисты, вы человек увлечённый, а не заинтересованный это редкость в наше время. Я оставлю вам номер моего мобильного телефона, если вам понадобиться дружеский совет или информация, свяжитесь со мной, надеюсь, что смогу быть вам полезен.
Предостережение
Последнее время Мелиор любил уединение. Он взбирался на вершину самой высокой горы, и подолгу сидел погружённый в свои мысли. Плотная завеса облаков разделяла его с ненавистным миром, населённым слабыми лицемерными созданиями, способными запросто изменить свои взгляды на сущее. Такими видел их Мелиор.
— Ты снова грустишь, брат мой? — Создатель стоял за его спиной и тоже смотрел сквозь облака.
Присутствие Создателя всегда изначально радовало Мелиора, он ждал его прихода.
— Ещё одна ошибка, ты снова пытаешься себя запутать. — голос Создателя ласкал слух.
— Я просто хочу доказать тебе, что ты тоже можешь ошибаться.
Творец положил руку на его плечо.
— Я буду рад узнать о своих промахах, но ты не боишься, что попусту потратишь время и силы, и к тому же нарушишь и без того хрупкое равновесие в своём мире.
— Ну, так запрети мне! — Мелиор ждал.
— Я не склонен оценивать твои действия, могу лишь предостеречь тебя от дальнейших мытарств.
— Твоё благородство мучает меня, — неужели ты не можешь просто вразумить.
— Я и так дал тебе полную возможность разобраться в себе, но ты пытаешься совсем уйти от порядка, твой мир может рухнуть. А вразумить себя в состоянии только ты сам.
— Если мой мир погрязнет в хаосе, ты спасёшь их? — Мелиор презрительно смотрел вниз, на суетящихся в поисках истины обитателей его империи.
— За целую вечность ты так и не смог разобраться в главном, моё спасение не требуется, ни тебе, ни тем, кто с тобой. Вам нужно только захотеть спастись и ваше желание сбудется немедленно.
— Опять это вселенское и непонятное великодушие. — Мелиор иронично покачал головой.
— Ты снова задумал лукавство, твоя затея грандиозна, но ты ошибаешься, если считаешь, что нашёл верный путь. — Создатель присел рядом с Мелиором, — Посмотри, как прекрасен твой мир, в нём столько любви и сострадания, столько доброго и прекрасного. Он может снова занять прежнее место в созданной мной вселенной, тебе лишь стоит захотеть этого. Но твоё упрямство не даёт покоя, ни тебе, ни обитателям твоей мира.
— А ещё в нём полно ненависти, жадности, злобы, зависти, — Мелиор цинично осклабился.
