четыре одиночных и один для Нокса.
Информация точная, но едва ли необходимая в нынешних обстоятельствах. Питерсон попросил Нокса показать соответствующие бумаги. Потом он обратился к Ричеру:
— Сэр, я Эндрю Питерсон, заместитель начальника болтонской полиции. Не откажете сообщить мне, кто вы?
Ричер определил Питерсона как бывшего примерного ученика, который хорошо окончил школу и остался служить городу. Сведущ в местных делах, хуже ориентируется в прочих.
— Сэр? — повторил Питерсон.
Ричер назвался. Питерсон спросил, едет ли он в группе. Ричер сказал: нет. Тогда Питерсон спросил, почему он в этом автобусе. Ричер ответил, что он едет на запад из Миннесоты.
— Вы подсели к туристам?
— Я заплатил.
Питерсон посмотрел на Нокса, и Нокс кивнул.
— Вы в отпуске? — Питерсон снова повернулся к Ричеру.
— Нет, — сказал Ричер.
— В таком случае какова цель вашей поездки?
— Моя цель не имеет значения. Все это вообще не имеет значения. Все произошло неожиданно. Мы не имеем никакого отношения к тому, что вас интересует.
Питерсон посмотрел на Ричера долгим пристальным взглядом.
— Что случилось с автобусом?
— Гололед, я думаю, — сказал Ричер. — Я в это время спал.
— Встречную машину несло на нашу полосу. Я дернулся, — сказал Нокс. Тон у него был слегка виноватый.
Питерсон поглядел на него с сочувствием.
— Да, если дернешься, всегда так бывает.
— Надо увезти этих людей, — сказал Ричер. — Они тут замерзнут насмерть. Я тоже.
Питерсон кивнул и громко сказал:
— Послушайте, друзья. Мы отвезем вас в город и позаботимся о вас. Дамы со сломанной ключицей и запястьем поедут в моей машине. А за остальными сейчас придет другой транспорт.
Пострадавшие женщины сами не могли сойти в кювет, поэтому Питерсон вынес одну, а Ричер — другую. Когда Питерсон уехал, Ричер вернулся к автобусу. Нокс впустил его, они остановились в проходе и уставились в темноту, ожидая обещанного транспорта.
17.55. Осталось пятьдесят восемь часов.
Прислали за ними школьный автобус, но не совсем школьный. Действительно, стандартный «Блю берд», обычного размера, обычных пропорций, но серый, а не желтый, с толстой металлической сеткой и надписью на бортах: «ОТДЕЛ ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ», выполненной по трафарету.
— Лучше, чем ничего, — сказал Нокс.
— Я бы и в катафалке поехал, если там печка.
Тюремный автобус остановился так, что его дверь оказалась напротив середины туристского автобуса. Ричер понял почему. В их автобусе был аварийный выход. Питерсон разглядел кювет и пассажиров, принял разумное решение и предупредил шофера.
Нокс и Ричер помогли старикам пересесть в тюремный автобус. Он был новый, но отнюдь не комфортабельный. Пассажирский салон отделяла от шофера стальная решетка. Сиденья были жесткие, и сетка на окнах не радовала глаз. Но было тепло.
Когда пассажиры расселись, Ричер и Нокс снова вышли на мороз и перенесли вещи туристов из багажника. Чемоданы заняли все свободные сиденья и большую часть прохода.
В окна автобуса бился ветер, но на колесах автобуса были цепи, и езда была спокойной. Через семь миль они свернули с шоссе на прямую двухполосную дорогу. Проехали мимо щита с надписью: «ВПЕРЕДИ ТЮРЬМА. НЕ ПОДСАЖИВАЙТЕ ПОПУТЧИКОВ». Щит был новенький, со светоотражающей краской.
Через минуту возник неизбежный вопрос. Женщина на переднем сиденье, немного стесняясь, спросила:
— Нас не в тюрьму везут?
— Нет, мэм, — сказал Ричер. — Скорее всего, в мотель.
Десять миль дорога шла прямо. Белый снег вихрился в лучах фар. Они миновали знак: «ГОРОД БОЛТОН. НАС. 12 261». Не просто точка на карте. Показался уличный фонарь. Потом полицейский автомобиль, поставленный боком поперек переулка и преграждавший дорогу. На его крыше лениво вертелся красный маячок. Следы шин наполовину засыпало свежим снегом.
Постукивая цепями, автобус проехал еще четверть мили, и Ричер увидел освещенную вывеску: «ПОЛИЦЕЙСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ БОЛТОНА». Большая стоянка была наполовину заполнена частными машинами. По виду приехавшими недавно. Свежие следы шин, чистые лобовые стекла, растаявший снег на капотах. Автобус проехал мимо них и остановился напротив входа. Шофер открыл дверь, а из здания вышел человек в полицейской парке. Ричер и Нокс стали носить чемоданы из автобуса в полицию. Потом туда перешли пассажиры. Нокс помогал им спуститься на землю, Ричер вел их по дорожке, полицейский в парке пропускал в дверь. Одни сели на скамьи, другие остались стоять. В дальнем конце вестибюля была стойка дежурного. Там на табуретке сидел пожилой человек в гражданской одежде. Не полицейский. Помощник.
Полицейский в парке вышел и вернулся с мужчиной, в котором Ричер угадал начальника полиции. На нем был ремень с пистолетом в кобуре и форма с двумя металлическими планками, приколотыми к воротнику рубашки. Выглядел он так, как Питерсон будет выглядеть лет через пятнадцать, — худой, высокий, типичный житель Великих равнин, чуть ссутулившийся и обрюзгший с годами. Вид у него был усталый и озабоченный, как у человека, заваленного делами, но сейчас он был явно рад тому, что перед ним простая задача, которую легко можно решить.
— Добро пожаловать в Болтон, друзья, — сказал он. — Я начальник полиции Том Холланд, и я постараюсь, чтобы эту ночь вы провели с удобствами. Неприятность в том, что все мотели заняты, но есть и хорошая новость: жители Болтона не такие люди, которые позволят застрявшим путешественникам ночевать на койках в физкультурном зале школы. Поэтому здесь у нас почти два десятка людей, готовых пригласить вас к себе.
Послышались тихие голоса. Легкое удивление, сменившееся явным удовольствием. Лица стариков озарились улыбками. Из комнаты сбоку Холланд пригласил их будущих хозяев — пять семейных пар, четырех мужчин и четырех женщин. В вестибюле вдруг стало тесно. Люди знакомились, разбирали чемоданы.
Ричер считал про себя. Тринадцать группок, что означало тринадцать свободных комнат для гостей и соответствовало тринадцати номерам в мотеле у горы Рашмор, значившемся в бумагах Нокса. Питерсон оказался хорошим организатором.
В бумагах Нокса Ричер не значился. У него на глазах вестибюль опустел. Все завершилось за пять минут. Ричер остался стоять один. К нему подошел Холланд и сказал:
— Давайте подождем у меня в кабинете.
19.55. Осталось пятьдесят шесть часов.
Ричер повидал тысячу таких кабинетов, как у Холланда. Простой муниципальный декор, виниловая плитка на полу, лакированный стол, шесть картотечных шкафов, на стене над ними стандартные конторские часы. На шкафах посередине — фотография в рамке: Холланд, более молодой и менее сутулый, улыбается; с ним женщина и ребенок. Семейный портрет, десятилетней, наверное, давности. Женщина — привлекательная, бледная блондинка с четкими чертами. По-видимому, жена Холланда. Ребенок — девочка лет восьми-девяти с неоформившимся лицом. Надо думать, дочь.
Холланд сел в потертое кожаное кресло. Ричер сел на стул для посетителей перед столом. Холланд молчал.
— Чего я жду? — спросил Ричер.
