Поначалу человек просто улыбаться перестает, потом хмурый ходит, потом пьет по-черному – только радость к нему уже не идет. Никогда.
– Депрессия, что ли? – недоверчиво проговорил Шевцов. – Так это лечится.
– Дурак ты, – рассердился Кот. – Лечилось бы – я бы до Сдвига через этот мост прямо с работы ходил бы. А так крюка аж за Искитим делать. Говорю тебе, печаль эта – страшное дело. Когда в жизни ничего больше не радует – так и жить смысла нет. Некоторые не выдерживали – и гуд-бай, Вася! Суицид.
– Не хочу через мост, – заявил Аким.
– Правильное решение, – похвалил Кот.
– Выходит, по воде? – предположил Шевцов.
– Выходит, так, – помрачнев, сказал Кот. – Только я никогда в Зоне по воде не плавал. Потому что хорошего в этом тоже мало. Но раз у нас нет выбора – придется. Все-таки Бердь не Море. Авось пронесет.
Принялись искать вдоль берега какое-нибудь плавсредство. Как назло – ни лодок, ни катеров, даже какого-нибудь полуразрушенного ржавого корыта. Это военные, еще при Посещении, позаботились – чтобы никому в голову не взбрело на ту сторону отправиться. Оставалось сказать им большое спасибо за заботу и импровизировать.
– Плот нужно делать, – сказал Шевцов, окидывая местность острым взглядом. – О, а вот и то, что нужно.
Рядом лежала огромная, чуть ли ни метра три в диаметре, деревянная катушка, присыпанная каким-то хламом. Таких Кот не видел с детства. Когда-то на них наматывали кабель подземного заложения в толстой металлической оплетке. Помнится, считалось лихо забраться на охраняемую территорию и отпилить кусок такого кабеля. Распотрошив его, получаешь целый ворох разноцветных проводов в пластиковой изоляции. Чего только не делали из этого провода – даже самодельные авторучки плели. Хенд-мейд – это вам не китайская штамповка.
– И что мы с этим делать будем? – недоуменно спросил Кот.
– Да тут уже почти все сделано, – заверил Шевцов, подкидывая на руке гранату. – Остался легкий штришок.
Шевцов проделал ряд хитрых манипуляций. Во-первых, поместил гранату в кусок найденной тут же железной трубы, затем привязал к кольцу отрезок тонкого нейлонового шнура из собственных запасов. Наконец, трубу с гранатой засунул в пролом деревянного барабана по центру катушки. Когда все вжались в землю на безопасном расстоянии, дернул за шнур.
«Легкий штришок» оказался весьма эффектным. Глухим взрывом барабан разнесло в щепки, а здоровенную катушечную «щеку» отбросило почти не поврежденной – труба приглушила ударную волну, сконцентрировав удар на деревяшках барабана.
– Плот готов, – прокомментировал Шевцов.
Заявление оказалось преждевременным. Во-первых, дотащить здоровенный деревянный кругляк до воды оказалось непросто. И троих человек при этом он держал с трудом. Пришлось откапывать из-под обломков вторую половину катушки. Та оказалась слегка подгнившей, но, будучи помещенной под первую, дала, наконец, «плоту» желаемую плавучесть. В качестве весел пришлось использовать обнаруженные тут же доски.
Солнце уже скрылось, темнело. В какой-то момент ст алкер подумал, что лучше было бы отложить переправу на утро. Но тут со стороны Ботанического сада снова послышался треск и тяжелые мерные звуки, похожие на приближающиеся шаги – такие, от которых вздрагивала земля под ногами.
Спутники переглянулись. Не говоря ни слова, Шевцов оттолкнул деревянный диск от берега и первым запрыгнул «на борт». Остальные так же молча последовали за ним. Разом уперлись в илистое дно – и плот, медленно поворачиваясь вокруг собственной оси, отчалил. То, что гналось за ними, у воды так и не появилось. Возможно, передумало, а может, и было всего лишь плодом воображения.
Удаляясь от берега на этом сомнительном плавсредстве, группа не испытывала особого энтузиазма. Здесь, напротив Агролеса, ширина реки была метров семьсот. Не так чтобы совсем непреодолимо, но в сумерках водная гладь словно растягивалась, увеличивая и без того немалое для плота расстояние. Круглый плот крутился, мешая грести, и требовалось немало усилий, чтобы направить его в нужном направлении.
И наконец случилось самое неприятное. Стемнело окончательно, и оба берега скрылись из вида. Как назло, небо затянуло облаками. А может, кто его знает, над Зоной просто выключили звезды.
Кот вертел головой с фонариком, пытаясь увидеть хоть что-то. Но в нескольких десятках метров скудный свет выхватывал одну лишь воду.
– Что делать будем? – перестав грести, поинтересовался Шевцов.
– Не знаю, – растерянно отозвался сталкер. – Снесет течением к Морю – беда будет.
– А это правда, что про Море говорят? – поинтересовался Шевцов. – Мол, оно из человека душу вытягивает и все такое?
– Вынесет туда – поймешь, – мрачно сказал Кот, окуная в воду доску. Доска норовила провернуться, выкручивая пальцы, и проткнуть кожу занозами. – Давай греби лучше!
– Так куда грести? – возразил Шевцов. – Надо как-то определиться с направлением.
– Черт… – Кот потерянно попустил весло. – Я не могу понять даже, куда направлено течение, – у нас же с ним одна скорость!
– Смотрите! – сказал вдруг Аким.
У него на ладони снова был ключ – тот самый, с наивным брелком на цепочке. Он тихонько вздрагивал, стремясь сохранить единственное верное для него направление.
– Это дорога к дому, – сказал Аким.
На этот раз Кот не стал спорить. В Зоне имеет смысл только один аргумент – тот, что помогает выжить.
– Нормально. А мы гребем в противоположную сторону, – заметил Шевцов, развернулся, переложил весло, кивнул остальным: – А ну вместе, навались!
Несколько минут гребли, вкладывая в продвижение последние силы. Ни конца, ни края водной глади не было видно. Время от времени сверялись с указанием ключа-компаса. Аким свято верил в свое предположение. Он знал, что каждое усилие приближает его к покинутому дому детства. Кот не мог сказать того же про себя и с трудом отгонял навязчивое опасение, что они попали в очередной лабиринт – на этот раз водный.
– Что это? – указывая в темноту, спросил вдруг Аким.
Сталкер перестал грести, выпрямился, пристально вглядываясь в указанном направлении. Ничего не увидел и спросил, щурясь:
– Где?
– Да выключи ты фонарь, – сказал Шевцов. – Все равно от него никакого толку.
Когда погас свет фонаря и глаза привыкли к темноте, стал виден далекий синеватый огонек. Да не такой уж и далекий – метров сто, не больше. Вскоре огонек распался на два или три таких же – видимо, сказывалось относительное движение плота.
– Что это может быть? – проговорил Шевцов. – Блуждающие огни какие-нибудь? Над водой вроде такие встречаются.
– Да кто его знает… Погодите… – Сталкера вдруг осенило. – Это же «Летучий голландец»!
– Не понял… – сказал Шевцов. – Ловушка какая-то?
– Да нет же! Старый буксир – он как раз у того берега притоплен. Вечно на нем что-то светится.
– Я помню, – сказал Аким. – Мы же мимо него в прошлый раз проходили.
– Тогда чего мы ждем? – оживился Шевцов. – Давай налегли на весла!
Усилия обрели направленность. Медленно, но верно плот продвигался вперед. Приходилось бороться с течением, но теперь стало заметно, что оно несло как раз в сторону огней.
Огни приближались. Вскоре из мрака проступил силуэт буксира. Отсюда, с воды, его ржавый остов выглядел еще более мрачно, действительно напоминая какой-то корабль-призрак. Бледные огни на мачте и
