улыбнулась и указала на рукав его свитера — мол, меня не проведёшь, ты спрячешь монету сюда. Артур изобразил возмущение, жестами довёл до её сведения, что вотрёт монету именно в руку, что монета пройдёт внутри всего его тела и выскочит там, где он пожелает.
Он ещё раз показал монету Урании. Затем незаметно перехватил её в ладонь левой руки, подпёр голову и засунул денежку за воротник рубахи. Правой же начал усиленно втирать несуществующую монету в левую руку. Девочка неотступно следила за каждым его движением.
— Where is the coin?[45] — спросил, наконец, Артур, изображая мучительное шествие монеты по его телу.
Урания уверенно показала на правую руку. Артур раскрыл её. Монеты не было. Девочка в изумлении захлопала ресницами. Когда же Артур указал на свой воротник и она увидела, что монета торчит между воротником и шеей, восторгу её не было предела.
Она выхватила монету, на долю секунды задумалась, вдруг бросилась к подоконнику, где стояла копилка в виде глиняной кошечки, кинула монету в щель.
…Ни кофе «капучино», ни коктейли, ни даже приглашение посетить на днях какой?то приём по случаю приближения Нового года — все это не могло смыть горестного осадка. Артур спускался по мраморной лестнице, проклиная себя за то, что вспомнил на свою голову единственный фокус, который знал. Ничего не получалось из попытки жить экономно.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Яркий свет автомобильных фар выхватывал на крутых поворотах из темноты изукрашенную цветочными гирляндами упряжь движущихся лошадей, блеск лакированных дверец карет.
Только одна автомашина ползла по заполненному цокотом копыт ущелью, стараясь не обогнать череду старинных экипажей. Сидя в этой суперсовременной машине рядом с Фанасисом, одетым в смокинг, Артур Крамер не мог избавиться от ощущения, что попал в девятнадцатый век.
Фанасис невозмутимо вертел руль, улыбался. Это ему пришла в голову идея приобщить приезжего из России к верхушке здешнего общества, сплошь состоящего из миллионеров — владельцев отелей, банков, ресторанов… Такие люди, как Дмитрос — хозяева баров, таверн, прогулочных яхт и катеров — к этой верхушке не принадлежали и не были приглашены на предновогодний приём, организованный мэрией.
Дорога вела все выше. Чуть ли не на каждом её повороте стали попадаться каменные часовенки, внутри которых трепетали огоньки свечей и лампад.
— Why?[46] — спросил Артур.
Но ответил не Фанасис, а сидевшая сзади Маго. Из её объяснения Артур понял, что вплоть до начала девятнадцатого века, до наполеоновских войн, остров был средоточием пиратов Средиземного моря, их базой. Здесь происходило много убийств, и над каждым таким местом ставили часовню. Что теперь ежегодно сюда приезжают группы авантюристов из Италии и США, тайно от греческого правительства они шастают с миноискателями, ищут и находят клады.
Через лобовое стекло стало видно: там, где небо не заслонено вершинами гор, сияют звезды. Долгая непогода кончилась.
Он смотрел на звёзды, слышал перестук копыт справа за окнами автомашины и думал о том, что старуха Мария, которая опять пришла позавчера вечером, когда он, простуженный, нахохлясь сидел в верхней комнате у своего обогревателя и смотрел телевизор, эта старуха, вполне вероятно, потомок тех самых пиратов… Она появилась, как всегда, неожиданно, как всегда, с глубокой тарелкой в руках, накрытой другой такой же тарелкой. На этот раз тарелка была полна какого?то тёплого тушёного мяса в соусе.
Мария сдвинула вбок его бумаги, заставила сесть за стол, нашла и всунула в руку вилку. А сама села напротив, подперев рукой щеку.
— What is it? — спросил он, тыча вилкой в еду, необыкновенно вкусную. Ничего подобного Артур никогда раньше не ел. — What is it?[47]
— Октопус! — не без торжества произнесла Мария и добавила по–гречески что?то ещё.
Хотя Артур не понял ни слова, стало ясно, что она демонстрирует, как именно нужно готовить осьминога — тушить, а не жарить. И ещё он сообразил, что Мария этого осьминога купила на рыбном рынке у. пирса. Там осьминог шёл за деликатес и продавался аж по две тысячи драхм за килограмм. То есть по десять долларов.
Он вскочил со стула, кинулся к телефону. Артур знал теперь, что делать. В тот вечер, когда он был в гостях у Фанасиса, Маго сообщила, что на острове есть единственный человек — некая Лючия, которая, кажется, знает русский язык, дала номер телефона.
Какое это было счастье, что неведомая Лючия оказалась дома, что она действительно знала, просто замечательно знала русский! Артур представился, извинился, сказал, что сейчас у него находится некая старая женщина, попросил поговорить с ней, спросить, почему она к нему ходит, приносит еду, попросил объяснить, что хочет сам прийти к ней в гости, познакомиться с её родными.
Всучил трубку Марии. И по тому, как неловко она её взяла, стало ясно, что ей нечасто приходится говорить по телефону.
Сейчас вся эта экзотика — ущелье, звезды над островом с пиратскими кладами, немолчный цокот копыт — всё это показалось ерундой, декорацией по сравнению с тем ощущением подлинности чуда, пламенем, ударившим изнутри всего его существа, когда Артур взял протянутую Марией трубку и услышал низкий голос Лючии.
— Она всё понимает, что вы ей хотите сказать. Она удивляется, что вы удивляетесь, почему она приходит к вам. Она видела вас в церкви. Поняла, что вы иностранец и что вы одинокий человек. Она верит в Иисуса Христа. Говорит, вы тоже верите в Иисуса Христа. Почему же она не должна приходить и чем
