дверь. Лэйн аккуратно отложил кисть в сторону и закрыл краску крышкой. Стук раздался вновь, три раза, очень отчетливо, словно какой-то очередной ритуал.
Дядя оглянулся, увидел меня, все еще сидящую на полу, и с сожалением одернул свой пиджак. Бумаги выпали из его нагрудного кармана и прошелестели на пол, медленно, как падающие листья.
— Она может взять зеленую чашку, мистер Тулли, — сказал Лэйн. Его голос звучал удивительно мягко и спокойно.
— Зеленую! Да, да, точно! Я совсем забыл! — Дядино напряжение как рукой сняло. — Войдите!
Толкая перед собой громыхающий чайный столик на колесиках, в дверь вплыла миссис Джеффрис в кружевном чепчике. Интересно, где она раздобыла сервиз и приборы — в крошечной комнатушке дяди их не было. Лэйн шепнул откуда-то сзади:
— Лучше посторонитесь. Это любимое место мистера Тулли. И лучше всего будет, если вы не станете разговаривать.
Я поспешно отодвинулась, и дядя плюхнулся прямо на то самое место, где мгновением раньше сидела я, хотя осталось совершенно непонятным, чем именно оно отличается от остальных. Миссис Джеффрис расстелила чистую скатерть прямо на полу, будто мы устраивали импровизированный пикник, и поставила на нее чайник, тосты с маслом и горшочек с медом. Затем она стала разливать чай в чашки. Все они отличались по цветной полоске у ободка.
— Желтую Лэйну, розовую мне, а зеленую тебе, племяшка! Зеленый — только для особенных, — провозгласил дядя. — Так все и должно быть. Загадывай числа дальше, крошка Саймона.
Я успела заметить, как миссис Джеффрис удивленно-вопросительно смотрит на Лэйна, а тот рассеянно пожимает плечами. Пока я развлекала дядю, выдумывая всевозможные числа для деления и умножения, миссис Джеффрис хмуро стояла, опершись о стену, и внимательно наблюдала за каждым моим глотком из чашки. Интересно, она переживает за посуду так же, как тогда, на кухне? Я с трудом удержалась, чтобы не поиграть с ложкой для меда. Чай был просто замечательный, кажется, с апельсином. Горячий, крепкий и сладкий, он прекрасно согревал меня, я чувствовала, как волна душистого тепла прокатывается от горла до самых кончиков пальцев.
Я прикончила уже вторую чашку и половинку тоста, как вдруг дядя завопил:
— Полдник кончился!
Лэйн тихо отставил чашку и аккуратно положил рядом ложку. Его угрюмо-героическое выражение лица сейчас больше подходило для шпаг, щегольских испанских доспехов и пития вина прямо из кувшина, желательно без помощи рук, но никак не для этих цветных кукольных чашечек с фруктовым чаем. С трудом сдержав смех, я закрыла рот рукой и удивилась сама себе. Такой счастливой я не была уже давно, долгие месяцы, а может, даже и годы.
Дядя Тулман подскочил с пола, щелкнул пальцами и немигающим взглядом посмотрел на меня.
— Спокойной ночи! — оглушительно вскричал он. — Спокойной ночи! — обратился он в той же манере к Лэйну, а потом и к миссис Джеффрис.
Затем, будто его спустили с цепи, он бросился к двери мастерской и с грохотом захлопнул ее за собой. Миссис Джеффрис уперла руки в бока и наклонилась ко мне, нос к носу.
— Ты вообще собираешься выделить этой Мэри Браун спальню?
— Что? — переспросила я, вытаращив сонные глаза.
— Мэри Браун. Ты сказала ей, что она может спать в какой-нибудь из спален наверху? Весь день она бушевала там, как вихрь, двигала мебель и скоблила.
Я зевнула и потянулась.
— Думаю, что она может выбрать любую спальню, какую захочет. — И на этих словах я послала Лэйну самую ослепительную из своих улыбок, а он, кажется, испугался.
— Ну тогда скажи ей, чтобы она держалась подальше от моей кухни! — прошипела миссис Джеффрис. Недовольно бормоча что-то, она отправилась собирать сервиз, а я поднялась на ноги, отряхнула подол платья и краем глаза заметила металлическую лестницу, ведущую куда-то вверх по стене мимо газовых фонарей и теряющуюся в полумраке. Оттуда, наверное, можно увидеть всю мастерскую. Верстаки, игрушки, темную макушку Лэйна, прямо как птица, зависшая в небе птица…
Я осознала, что иду, уже на полпути к лестнице. Тогда я скомкала подол и усилием воли заставила себя остановиться. О чем я вообще думаю? Конечно, не может быть и речи о том, чтобы сейчас лезть на лестницу. Даже глупо думать об этом. Лэйн тем временем складывал дядины бумаги и убирал банки с краской, то и дело с любопытством посматривая на меня. Я стала размахивать руками, поджидая, пока он закончит, не выпуская подола из рук. Шух, шух, шух — шуршало платье, будто я танцевала посреди мастерской. Когда миссис Джеффрис повезла чайный столик из зала, я выпорхнула за ней, подальше от слишком соблазнительной лестницы, и направилась к комнате дяди с зеленой дверью.
— Не туда, — заметил Лэйн, снова из ниоткуда материализовавшись у меня за спиной. — Если мистер Тулли сказал «спокойной ночи», он в самом деле имел это в виду. Сейчас он уже спит.
Миссис Джеффрис ушла со своим громыхающим столом, и Лэйн повернул выключатель на стене. Газовые фонари померкли и затем потухли, Лэйн запер дверь мастерской на замок. Наверное, у Элдриджа свой ключ, мимоходом подумала я и нетерпеливо покачалась на каблуках.
— А что там? — полюбопытствовала я, потянувшись к ближайшей двери.
— Ничего, — отрезал Лэйн, но тут же смягчился. — Это просто моя комната, только и всего.
— Ах, ну да, — поддразнила я. — Тогда действительно стоит держаться подальше.
Миссис Джеффрис откатила столик дальше по коридору и стала переставлять посуду в специальную корзинку на полу. Лэйн открыл дверь, и за ней показалась темнота.
— Сюда, — позвал он. Я выглянула из-за его плеча. Впереди была каменная лестница, ступени вели куда-то ниже уровня пола.
— Лэйн, дорогой, отнеси корзину назад в дом, ладно? — сказала миссис Джеффрис. — Я схожу уложу Дэйви спать.
Лэйн молча кивнул, и она звонко чмокнула его в щеку, параллельно кинув на меня сердитый взгляд. Я давилась от смеха. Лэйн принял и корзинку, и поцелуй с невозмутимым видом и жестом позвал меня к лестнице. Я шагнула в темноту, вслепую ухватившись за поручень, и пошла вперед, спиной чувствуя пристальный взгляд миссис Джеффрис.
На полпути вниз стало светлее, похолодало, и у подножия лестницы показался вход в туннель. По стенам висели украшенные вензелем «С» канделябры с газовыми фонарями, но кирпичная облицовка была уже не такой, как в первом туннеле. Фонари были соединены трубами, прибитыми к стенам из грубо обтесанного камня, и неровный потолок казался гораздо ниже. С него капала вода, тихо шипели фонари, и мягко раздавались шаги Лэйна, заглушенные шершавым булыжником. Вертясь во все стороны, я шелестела подолом платья.
— Он очень старый? — спросила я, когда Лэйн спустился вниз.
— Ага. Старше, чем дом, ну, за исключением храма. В незапамятные времена он вел к пивоварне.
Он поудобнее перехватил корзину и зашагал вперед. Я вприпрыжку потрусила следом, стараясь не упустить ни слова из его рассказа.
— Мистер Тулли пользуется этим туннелем, чтобы ходить туда и обратно. Теперь это происходит только по четвергам. — Он оглянулся через плечо. — Вам тоже теперь стоит пользоваться туннелем… Лучше, если вы не будете показываться в деревне. Во всяком случае, одна.
Я как-то отстраненно задумалась почему и провела пальцами по сырой стене, на ходу считая газовые фонари. Двадцать один, двадцать два, двадцать три… Голос Лэйна эхом отдавался от стен туннеля. Мне захотелось снова его услышать.
— Расскажите мне про розовый цвет, — попросила я.
— Тетя Бит рассказывала, что ее мать рассказала ей, будто мистер Тулли будет плакать как ребенок и биться обо все подряд, так что им пришлось везде привязывать подушки, чтобы закрыть все жесткие поверхности. Единственное место, в котором он успокаивался, — это спальня его матери, и она была…
— Розовой! — не удержалась я.
— Именно. Так что миссис Марианна перекрасила все стены и переклеила обои в каждой комнате. Не думаю, что братья мистера Тулли были в восторге от этой идеи… — Лэйн запнулся. — А разве ваш отец… никогда о нем не рассказывал?
