отсутствии рта. — Фея дарит только один подарок.
— Не поэтому, — возразил мрачный Валерка. — Просто фея злая. Злые всегда бросают тех, кто им поверил.
— Почему же ты решил, что она злая? — удивилась восьминожка.
— Она чуть не заставила нас оторвать ведьме ногу, — объяснил Павлик.
— Вы не правы, друзья мои, — треугольник глаз мигнул и снова воззрился на четвёрку мальчишек, занесённых в ведьмин лес. — Никто не заставлял вас отрывать ведьме ногу, как и никто не заставлял ловить её. Фея сказала, что встретить её вам не суждено, а можно только поймать. Фея подарила вам ведьмоловку. Но охотились на ведьму вы сами. Сами выбрали место. Сами устроили западню. Сами подкарауливали ведьму. И сами её упустили. Разве фея заставляла вас?
— Но всё равно, — сказал Валерка. — Вот ведьмоловка. Зачем она дала нам такую злую машину?
— И снова неправда, — восьминожка кувыркнулась и на секунду замерла в воздухе. — Сама по себе ведьмоловка не злая и не добрая. Ведьмоловка — это вещь. А злыми или добрыми вещи становятся исключительно от наших дел или наших намерений. Ведьмоловка вручена вам для того, чтобы вы сделали выбор и, возможно, нашли иной путь к ведьме. Выбор-то сделан, а вот с поисками плоховато.
— Да катись оно всё к чёрту, — Миха яростно пнул один из бугорков.
— Возможно, вам надо было поймать не ведьму, а себя самих, — задумчиво произнесла восьминожка, наблюдая, как Миха растирает ушибленные пальцы. Прежде, чем искать зло в других, найди его в самом себе. Найди и избавься. Тогда увидишь, как всё покатится не к чёрту, а другой, более приятной дорогой. Покатится и заберёт тебя с собой. До самых Прохладных Ворот.
— Откуда вы знаете про Ворота? — спросил Борис.
— Все дороги ведут к Вратам. Даже та, по которой ушла лесная ведьма.
— Хорошо, пускай ушла, — вступил Миха. — А как бы ты сумела встретиться с ней?
— Прежде всего, я бы позвала её, — сказала восьминожка.
— Я звал, — вздохнул Валерка. — Чуть горло не надорвал.
— Ты звал не по имени, — возразила восьминожка. — Сам-то наверняка нечасто оборачиваешься на улице, когда слышишь «Мальчик! Мальчик!» или «Э! Пацан!».
— Но мы не знаем имени, — заметил Борис.
— Ведьмины имена мало кто знает, — согласилась восьминожка. — Хотя частенько они у всех на слуху.
«У всех на слуху!» — пронеслось в голове у Павлика.
— А может оно быть в стихотворении? — спросил он.
— Может, — не стала спорить восьминожка.
— Боря, покажи, — взмолился Павлик, наполняясь надеждой.
Борис развернул записную книжку перед восьминожкой.
— Так сразу бы сказали, что ключ к имени у вас! — обрадовалась восьминожка.
— Где? — хрипло спросил Миха.
— Держи, — в одном из отростков блеснул огонёк.
Миха бережно взял в руки палочку с кристаллом, сияющим как галогеновая лампочка.
— Пиши строчки, — приказала восьминожка.
Миха принялся выводить в воздухе буквы, медленно шевеля губами. Над верхушками ёлок начали появляться слова, написанные ярким, как сварка, синим светом.
Буквы внезапно почернели и осыпались.
— Чего это с ними? — искренне удивился Миха.
— Ошибочка, — огорчилась восьминожка. — Сейчас важно каждое слово, каждая буква, каждая запятая. А ты взял и укоротил третью строчку.
— Щас я перепишу! — Миха обречённо вздохнул и сжал палочку покрепче.
— Для тебя уже всё закончено, — сказала восьминожка. — Попытка даётся всего один раз.
— Можно я? — выступил вперёд Павлик.
Приняв жезл, мальчик принялся за работу, наморщив лоб, чтобы не допустить ни малейшей ошибки.
— Теперь взмахни палочкой, — раздался голос восьминожки.
Павлик взмахнул. Первые буквы в каждой строчке окрасились алым.
— КАТЮША, — прочитали все хором.
— Вот вам и имя, — довольно закончила восьминожка. — Теперь осталось только её позвать.
Серебряная Луна сияла над лесом. Тонкие спицы её лучей пронзали глухие чащи, добираясь до самых потайных закоулочков. Лес тихо шелестел, наполненный невидимой ночной жизнью. Бесшумно скользили по скрытым во тьме тропам силуэты странных зверей. Перекликались неведомые птицы. Проскакал сиреневый единорог, разметав прошлогоднюю листву. Чуть позже по его следам прокралась тень чёрного волка, перетекая из света в тьму и обратно.
Где-то в лесу стояли Прохладные Врата, к которым вели все дороги. По одной из них шагала маленькая девочка, одетая в длинное платье. Кожаные остроносые башмачки уверенно отмеряли каждый шаг.
За ней спешил мальчик. Он почти бежал и успел запыхаться. Мальчик не видел ничего, кроме маленькой фигурки далеко впереди. Такой же маленькой, как и он сам. Он спешил. Он больше всего боялся, что за очередным поворотом фигурка исчезнет. Скроется во тьме навсегда. Он перебирал ногами быстро- быстро, и корни волшебных деревьев с опаской уходили в землю при его приближении.
Когда он уверился в том, что девочка его услышит, то собрался с духом и прокричал:
— Катя! Катюша!
Девочка остановилась. А потом повернулась и посмотрела назад, откуда к ней спешил маленький незнакомый мальчик. Хотя, быть может, она уже знала его. Просто забыла.
Когда он приблизился, девочка сама шагнула ему навстречу. Он тут же остановился, растерянный и смущённый.
Она подошла вплотную и дотронулась до его правого плеча. В её глазах танцевали лунные блики. Десять или даже двенадцать в каждом. Другая рука коснулась его пальцев, стиснутых в кулак от волнения, и они разжались. Девочка положила ему на ладонь что-то твёрдое и округлое.
— Я буду расти? — прошептал мальчик. — Теперь-то я вырасту? Правда?
— Ты вырастешь, — пообещала девочка и, чуть помедлив, добавила. — Валера.
Рука исчезла с плеча. Девочка снова повернулась и продолжила свой путь. Валерка понял, что должен остаться. Он смотрел ей вслед, а на душе отчего-то было очень грустно. Он стоял долго. Валерке даже стало
