Памятуя о случившемся несколькими днями ранее, никто на обзорную площадку выбираться желанием не горел. Тем более, что в вагоне охраны губернатор собирался осторожно рассказать команде спецназовцев, которых привел за собой Топор, о том, что дома их уже много лет, как считают погибшими. Поглазеть на этот разговор, а заодно и поддержать морально, отправилась бо2льшая часть уцелевших в экспедиции людей.
Костя же взял Наташку за руку и повел за собой, на обзорную площадку складского вагона. Наверху никого не было, и они впервые за все прошедшее после встречи время смогли остаться наедине.
– Знаешь, – сказал он, глядя на уплывающие назад выжженные поляны среди бурых зарослей травы и низкорослого кустарника, – я так много хотел сказать тебе там, но сейчас понимаю, что ты была права, когда просила не говорить с тобой во время перехода к Периметру. Это позволило на многое посмотреть честно. Надеюсь, ты не сильно ко мне привязалась и сможешь легко про меня забыть.
Она удивленно посмотрела на него.
– Что случилось, Костя? – в ее словах слышались одновременно обида, растерянность, но и, почему-то, облегчение.
– Мы не подходим друг другу, – сказал Костя. – Это раз. Да и вряд ли ты сможешь быть женой сталкера. Это два.
– Сталкера? – удивилась Наташка. – Почему сталкера?
– Потому что я понял, где мое место. Оно здесь. – Костя обвел рукой дикий пейзаж. – Я даже обратно в столицу не поеду. Сдам вещи Марине и останусь. Может с Кудыкиным договорюсь, а может и в сталкеры подамся.
Наташка смотрела на него пристально, все еще не зная толком, как реагировать на такое признание. Потом вдруг обняла и поцеловала. И отстранилась.
– Ты прав, – сказала она. – Наверное, у нас и правда ничего бы не вышло.
Привлеченный каким-то движением, Костя повернул голову. С маленькой обзорной площадки на крыше штабного вагона на них смотрели Марина и Роман Андреевич.
– А вот у них – получится, – завистью в голосе сказала Наташка.
Откуда-то издалека донеслась раскатистая автоматная стрельба. Потом подключились пулеметы. Но все это больше не касалось экспедиции, которая почти вернулась на базу. Как раз вдалеке показались первые строения Периметра.
44
Бронепоезд медленно въезжал на станцию, которую покинул четыре дня назад, чтобы успеть вернуться к обеду. При пресечении Периметра поезд даже не остановили, за что Кудыкин был весьма благодарен дежурному офицеру на железнодорожном шлюзе. Он помахал ему рукой, когда тот вышел из «караулки» при шлюзе, и сказал губернатору:
– Если бы нас сейчас заставили проходить все карантинные процедуры, я бы, наверное, кого-нибудь сразу застрелил.
– Ну какие процедуры, полковник, – сказал губернатор. – Нас уже обыскались, потратили, наверное, неимоверное количество сил и средств, а мы взяли – и сами нашлись. Погранцам теперь вон какое облегчение в работе выйдет.
– Тоже верно, – сказал Кудыкин. – Только странно, что никто не пытается ничего спросить – ни одного вызова по рации.
– А смысл? – спросил губернатор. – Сейчас приедем и все сами расскажем.
Перрон удивил обилием встречающих. Костя, Наташка, Марина и Роман Андреевич стояли в тамбуре, готовясь выйти из вагона сразу же, как только поезд остановится. Слишком много неприятных воспоминаний было связано с экспедицией и с этим поездом, чтобы оставаться в вагоне хотя бы на несколько минут больше. Наконец, пейзаж перестал проползать мимо окна, поезд качнулся и замер. За окном грянул оркестр и десятки людей завопили «Урра-а-а!».
Из вагона охраны появился Хиженков со спецключом и отпер дверь. Следом за ним в тамбур вышли Вадик и Миха.
