на арочном окне… сплошной антиквариат. И ни души вокруг. Я опять громко кашлянула, надеясь привлечь к себе внимание, и услышала все тот же голос:
— Снимай пальто и сюда иди.
«Ничего себе порядочки в доме», — подумала я, определила пальто на вешалку с бронзовым драконом в основании, сняла сапоги и не без робости вошла в соседнюю комнату, судя по всему гостиную. В этот раз не удержалась и присвистнула. Такое впечатление, что время остановилось году эдак в семнадцатом. Прошлого века, разумеется. Или я вдруг оказалась в декорациях фильма из той эпохи. Диваны на гнутых ножках, две горки с фарфоровыми безделушками, резной комод, на котором среди прочего лежал веер, кружевной, посеревший от времени, напольные часы, которые как раз в этот момент стали отбивать полдень, я было вздрогнула от неожиданности, но потом порадовалась: пришла я точно в указанное время. Таращась на все это потертое великолепие, я далеко не сразу заметила старушенцию. Она сидела в огромном вольтеровском кресле, которое больше бы подошло какому-нибудь великану из детской сказки, а не сухонькой старушке небольшого росточка со сморщенным бледным личиком в обрамлении желтовато- серых кудряшек. Бабка была затянута в плиссированный ужас розового цвета (теперь-то я знаю: розовый — ее любимый цвет), с широким черным поясом и большим бантом на груди, который делал ее похожей на кошку-копилку. В руке старушенция держала самый настоящий лорнет и разглядывала меня без намека на приязнь.
— Здравствуйте, — пробормотала я, когда наконец ее заметила.
— Привет, — ответила бабка. — Выходит, Костромина Елена Юрьевна — это ты?
— Можно просто Лена, — кивнула я. — А вы Милана Теодоровна?
— Само собой, кто ж еще?
— Очень приятно, — кивнула я, не зная, подойти поближе или стоять в дверях.
— Мне пока не очень, — ответила бабка. — Ладно, заходи, садись и рассказывай: чего делать умеешь?
— А чего надо? — спросила я.
Бабка склонила голову на плечико, убрала лорнет и вздохнула:
— Меня терпеть.
— В буйство впадаете? — уточнила я, старушка хоть и похожа на пожилого гнома в гриме, но, судя по всему, могла и удивить.
— Бывает, — кивнула она. — Книжки читаешь? Говори честно. Глаза у меня совсем ни к черту, а почитать люблю.
— Если хотите, я вам аудиокниги принесу.
— Ага, — хмыкнула бабка. — Для теперешней молодежи чтение — непосильное интеллектуальное бремя. Вам бы все скетчи смотреть, — фыркнула бабка, а я удивилась, что ей знакомо слово «скетч», старушенция продвинутая.
— Я детективы читаю, — мягонько так съязвила я.
— Валяй, расскажи чего-нибудь, — кивнула Теодоровна.
— Чего рассказывать? — не поняла я.
— Детектив какой-нибудь.
— Зачем?
— Затем. Рассказывай. Или читала, но сразу забыла?
Примерно так дело и обстояло. Скажите, ну какого лешего мне детективы помнить? Может, фильм сгодится? Но я и фильм припомнить не могла… И начала придумывать свой детектив. Начинать нужно с трупа, вот и начнем…
Я ударилась во все тяжкие, бабка слушала внимательно, иногда ухмылялась, иногда хихикала. Когда я вошла в раж и начала получать удовольствие от собственного словоблудия, Теодоровна вдруг рукой махнула:
— Завтра доскажешь. С утра переезжай. Твоя комната вон там будет, — и ткнула пальцем куда-то за мою спину.
