— То, что я сделал… — начал он.
— Нет, я совсем о другом. Я говорю о своих чувствах к тебе.
Он осторожно потерся кончиком носа о мою щеку и дотронулся до моих обнаженных плеч, фигурально выражаясь, обагренными кровью руками, что делало его прикосновение еще более сладостным.
— Спасибо, — прошептала я.
— Боже, когда ты ушла сегодня вечером… — Он закрыл глаза. — Я не знал, вернешься ли ты ко мне… А если… если бы я тебя потерял…
— Гидеон, я тоже не могу без тебя.
— Не буду извиняться. Я не жалею о том, что совершил. Так как в противном случае всю оставшуюся жизнь тебе пришлось бы мириться с ограничениями, повышенными мерами предосторожности и чрезмерной бдительностью. Пока Натан был жив, никто не мог гарантировать тебе безопасность.
— Ты меня освободил. Закрыл своей грудью. Только ты и я…
— Навсегда. — Он коснулся кончиками пальцев моих полураскрытых губ. — Ева, все позади. Что сделано, то сделано. И давай больше не будем говорить на эту тему.
Но я оттолкнула его руку:
— Ты уверен, что все позади и теперь мы наконец сможем быть вместе? Или по-прежнему придется скрывать наши отношения от полиции? И вообще, можно ли назвать отношениями то, что между нами происходит?
Гидеон стойко выдержал мой взгляд, на сей раз не скрывая своей боли и своих страхов.
— Вот как раз за ответом на этот вопрос я и пришел к тебе.
— Что касается меня, то я никогда тебя не отпущу, — с горячностью произнесла я. — Никогда.
Руки Гидеона соскользнули с моего подбородка на плечи, оставив на коже горячий след.
— Так хотелось, чтобы это было правдой, — нежно сказал он. — Я опасался, что ты можешь убежать… что ты будешь бояться. Меня.
— Гидеон, нет…
— Я никогда не причиню тебе зла.
Тогда я ухватилась за пояс его спортивных штанов, хотя и понимала, что мне вряд ли удастся сдвинуть его с места.
— Я это знаю.
Что касается физической стороны наших отношений, то все именно так и было: он обращался со мной удивительно бережно и осторожно, а вот если говорить об эмоциональной — он расчетливо и точно оборачивал мою любовь против меня. И в моей душе шла постоянная внутренняя борьба между уверенностью в чутком отношении ко мне Гидеона и постоянной болью в разбитом сердце, которое так и не смогло зажить до конца.
— Правда? — Он вгляделся в мое лицо, словно пытаясь прочесть мои мысли. — Отпустить тебя для меня равнозначно смерти, но я не буду удерживать насильно.
— Я не собираюсь никуда от тебя уходить.
Он облегченно вздохнул:
— Завтра мои адвокаты будут общаться с полицией, чтобы выяснить, на каком мы свете.
В ответ я слегка наклонила голову и прижалась к его губам. Мы пытались скрыть преступление, и сказать, что это совсем меня не тревожило, значило покривить душой: ведь как-никак я дочь полицейского, однако о другом исходе даже страшно было подумать.
— Я должен быть уверен, что ты сможешь примириться с тем, что я совершил, и жить дальше, — тихо произнес он, накручивая мой локон на палец.
— Думаю, я смогу. А ты?
Его губы снова нашли мой рот.
— С тобой я преодолею все, что угодно.
Я засунула руку ему под фуфайку, чтобы почувствовать теплую золотистую кожу, обтягивающую рельефные мышцы. Его соблазнительное тело было настоящим произведением искусства. Я лизнула его
